По мнению Дадасофа. Статьи об искусстве. 1918–1970

«Ноябрьская группа» была якобы основана деятелями искусства, желавшими воплотить в жизнь революционное стремление к чистому товариществу и к сотрудничеству с трудящимися массами вне схем деятельности и жульничества снобистских художественных клубов и спекуляций торговцев искусством. Поэтому в «Ноябрьскую группу» вошли молодые и пролетарски настроенные художники. На бесчисленных заседаниях и дискуссиях снова и снова подчёркивалось, что «Ноябрьская группа» должна расширять свои границы только вправо и ни в коем случае не влево. Очевидно, в силу убеждений, прямо противоположных идее движимой пролетариатом революции, ни один из руководящих членов группы ни на секунду не задумывался об отказе от обычного для любого другого мещанского художественного объединения присутствия привилегированной верхушки – своими лицемерными речами они лишь создали такую видимость, чтобы в старой, подлой художественной манере поднять собственную самооценку за счёт как можно большего количества участников, на которых презрительно, как на стадо, руководители взирают с высоты своей славы. Вместо каких-либо попыток отвержения исполняемых художниками в капиталистическом обществе ролей трутней и проституток эти авторитеты предприняли всё для продвижения себя и собственных интересов, используя членов группы в качестве безвольного голосующего стада. Они возводят статуи, в которых нет и следа свободы и товарищества, они всеми силами добиваются милости стоящих у руля задержавшихся на своём посту правительства Людендорфа, Каппа и Стиннеса² и так далеко зашли в своём бесстыдстве и беспринципности, что добровольно позволяют правительству себя насиловать и оскорблять. Их сердца и помыслы нереволюционны и, что ещё хуже, беспринципность их настолько сильна, что становится невозможным вести с ними разговор, как это должно делать человеку с человеком. Лидерам было известно о том, что молодые участники группы в известной мере верили в пролетарскую революцию и чувствовали необходимость слияния художников с рабочими массами, что определённая часть участников не желала быть художниками в рамках мещанских культурных представлений, так как видели в формировании якобы революционной эстетики не путь к высвобождению собственного человеческого, а искали в нём разрешения самой художественной сути, инструмента удовлетворения спящего стремления масс к чистой и неотравленной жизни, а также из-за того, что не желали более, руководствуясь заимствованной из мещанской эстетики системой ценностей, выступать заносчивым и надменным экспертным лицом при самовольном суде над человеческими стараниями и методами работы. Все надежды и желания этой части участников были уничтожены руководством с помощью торгашеских хитростей, лживых намёков на «известную несговорчивость художников» и брутальным использованием средств власти. Коррумпированная клика руководителей придерживается своего диктаторского поведения, ставя своё «Нет» выше всех стремлений к действительно революционной и человеческой цели и не стыдится признать, что сближение, а тем более отождествление задач «Ноябрьской группы» с современными революционными и человеческими задачами им неприятно и ненавистно, потому как пагубно для коммерции и репутации. Что они предприняли, когда революционная часть участников потребовала от них занять жёсткую позицию в связи с угрозами и крючкотворством со стороны министерства культуры, с которыми столкнулась «Н. г.», участвуя в Большой берлинской художественной выставке на Лертском вокзале?³ Ничего, потому как руководители спасали лишь собственную славу и доход, игнорируя взгляды действующих сил группы. Министерство угрожало запретить открытие секции «Н. г.», если там, как и в прошедшие годы, будут выставлены работы, не отвечающие взглядам власти на искусство. Они прогнулись; председатель руководства Большой берлинской, Шлихтинг⁴, распространял своё полностью надуманное моральное порицание двух не понравившихся ему картин Рудольфа Шлихтера и Отто Дикса⁵, он угрожал прокурорской службой, и группа, как выяснилось, тоже должна прогнуться; рейхспрезидент Эберт⁶ на открытии вальсировал по залам, своим видом давая понять бессмысленность стараний. И рыцарские сердца художников были удовлетворены – их тщеславие погрелось в лучах «владыки», этого лакея эксплуатации и покровителя чрезвычайных судов. Руководители получили все пощёчины за свою беспринципность, однако мы, те, кто считает себя в ответе за незамаранную человечность, не имеем и никогда не имели с ними ничего общего. Наша любовь принадлежит пролетариату, потому как лишь пролетариат достигнет коммунизма, равноправия всех людей и видов деятельности, свободы от рабства и эксплуатации. Мы не для того художники, чтобы лениво и безответственно жить за счёт страсти к роскоши эксплуататоров. Мы чувствуем солидарность с помыслами и стремлениями пролетариата к воплощению человеческого единения, при котором не существует угроз, при котором человек работает не как сейчас, из протеста против общества – чтобы потом жить на их подачки, паразитировать; мы испытываем чувство обязательства, налагаемое на нас призывами пролетариата поставить мир на путь жизни, проникнутой чистым духом. Мы откликаемся на них; чтобы пройти вместе с массами путями воплощения такого товарищества. И потому мы говорим руководителям: главной целью должно стать преодоление путаницы понятий эстетики посредством новой предметности, которая рождается из отвращения перед истощившим себя мещанским обществом или из расширенных поисков беспредметной оптики, которая таким же образом ищет в отказе от этой эстетики пути перехода от индивидуальности к новому типу человека. В «Н. г.» в её нынешнем виде для этих настроений нет места и сочувствия; такие стремления лидеры группы называют китчем и бессмыслицей и противопоставляют им свои эстетические принципы, ставя диктатуру модников и коммерсантов выше устремлённых вперёд членов группы. «Ноябрьская группа» создавалась не как прикрытие для сотрудничества, уходящего на десять лет в историю, и наша оппозиция должна защитить себя от этой диктатуры, освободиться от руководителей и своим выходом из группы поставить их перед выбором. Деятельность руководства, ко всему прочему, совершенно не способного принять решение, а потому и руководить, могущая лишь подавлять в собственных интересах, привела к нижайшим компромиссам – уступкам Министерству культуры и Объединению берлинских художников⁷; вместо гласности она привела к полнейшей неосведомлённости, скрывшись за революционной маской пролетарских настроений участников группы; они отреклись от духа прогресса, вместо того чтобы по-товарищески протянуть ему руку. Группа, не способная распознать и принять цели и стремления самостоятельно мыслящих, не имеет права на существование. Время принять решение: для выражения стремлений масс и для труда ради нового, высшего уровня общества необходимы непреклонность и отказ от экономики компромиссов. Мы призываем участников, осознающих, что сегодня искусство это протест против мещанской отрешённости, увековечивания угнетения и обывательского самосознания, присоединиться к нашей оппозиции и помочь в необходимом очищении взглядов. Мы знаем, что должны быть выражением революционных сил, инструментом, необходимым нашему времени и массам, и мы отрекаемся от любого родства с эстетическими барышниками и завтрашними академиками. Мы искренне верим в революцию, в новое общество и открыто заявляем нашу цель: совместный труд ради создания нового человеческого общества, общества трудящихся!