По моим правилам

Ну, почему, почему с ним каждый поцелуй, как первый и последний? Будто это вообще последний поцелуй на земле. Я никогда не целовалась с такой самоотверженностью и с таким удовольствием. Никогда так не мечтала о поцелуях мужчины. Он просто потрясающе целуется. Долбаный перфекционист! МИР перестаёт существовать, когда он меня целует. Только его сильное тело напротив моего…

- Здрасте… - слышу за своей спиной и с визгом слетаю с Артёма.

Задеваю табуретку и с воплями скачу на одной ноге, зажав в руке ушибленный мизинец.

- Блииин… - стону я, потому что ну очень больно!

Смотрю на Иноземцева злюще.

«Полы скрипят?».

«С улицы услышим?».

- Привет, - дружелюбно приветствует он моего племянника и протягивает ему руку, небрежно прикрывая второй рукой свою ширинку.

Я не знаю насколько Никита подкован в вопросе, но лично для меня очевидно, что в брюках нашего гостя кто-то спрятал бейсбольную биту!

Сгораю от стыда, будто меня на костре сжигают. Смотрю себе под ноги, как девятиклассница, которую поймали за просмотром родительской эротики.

- Можно мне тоже? – спрашивает Никита, кивая на большой пакет из Макдонольдса.

Иноземцев затарился на целый полк.

- А каша? – не забываю я возмущённо.

- Можно мне сегодня передохнуть? – приложив руку к груди, просит он.

Ах, так? Каши у меня хорошо получаются!

- Бери, - бурчу я.

Никита спокойно роется в пакете, прихватывая в, том числе, картошку фри, и уходит, бросив на прощание:

- Я возьму твой ноут.

Перевожу глаза на Иноземцева. Он лыбится, вставая и поправляя брюки.

Очень смешно.

Где-то на диване звонит мой телефон, и я хромаю к нему.

Сажусь и снимаю трубку.

- Алло?

Артём опускается рядом на колени и берёт мою стопу в руки. В окружении его длинных пальцев она кажется меньше, чем на самом деле. Он мягко нажимает на мизинец и поднимает на меня глаза.

- Настя, здравствуй. Это Люба, - говорит мама Иноземцева.

Качаю головой, давая понять, что мне не больно, удивлённая таким неожиданным звонком.

- Эмм…здравствуйте… - отвечаю, стараясь звучать жизнерадостно.

Тычу в Артёма пальцем и одними губами произношу «МА-МА». Очевидно, он понимает, о чём я, потому что лицо его вдруг становится непроницаемым.

Отстранённым.

- Скажи, Артём с тобой? – спрашивает Люба.

Мне очень нравится эта женщина. Она…замечательная. Она очень добрая. Искренне добрая и по-настоящему интеллигентная. И она не кичится этим. Просто она такая, какая есть.

У Моего Викинга не могло быть другой матери. В его чертах чётко видна её парода. Они очень похожи.

- Да…со мной… - отвечаю неуверенно, вопросительно глядя на Иноземцева.

- Ты не могла бы передать ему трубку? – вежливо просит она, но я слышу волнение за этим спокойствием.

Артём резко качает головой и встаёт. Наблюдаю за ним удивлённо. Он отходит к окну, демонстрируя мне свою идеальную задницу, запакованную в дорогие брюки. Упирается рукой в стену, согнув одну ногу в колене.

Впервые за долгое и долгое время мне приходится врать!

Я просто лучше ничего не придумала за эти секунды.

- Он…он спустился в подвал…там котёл барахлит… - на ходу сочиняю я, вертя для убедительности рукой в воздухе. – Когда вернётся, я передам, что вы звонили…

- Будь добра, - мягко отвечает она, очевидно даже не предполагая, что я могу оказаться такой лживой сучкой. – Спасибо тебе!

- Да, ну что вы! – тут же говорю я. – НЕ ЗА ЧТО!

- Передай, что я буду очень ждать его звонка.

У меня прям сердце дрожит от её тона.

- Конечно… - растерянно бормочу я. – Не волнуйтесь…

На этом она кладёт трубку.

В комнате так тихо, что я слышу, как тикают большие деревянные часы на стене. Смотрю на атлетичную фигуру у окна и взволнованно говорю:

- Пожалуйста, позвони ей. Кажется, она волнуется…

Артём продолжает молча смотреть в окно.

Спустя пятнадцать тик-таков спрашиваю, вставая с дивана:

- Вы…поссорились?

Мне трудно в это поверить, ведь между ними, кажется, исключительные отношения. Я никогда не видела, чтобы мать и сын были так близки. Они даже смотрят друг на друга с нежностью. Они будто одно целое, это так затронуло мою душу. Я бы хотела такого же взаимопонимания с собственным сыном.

- Артём?.. – зову я, потому что он ответил на мой вопрос тишиной.

И на этот тоже.

- Набери её!.. – прямо-таки требую я.

Мне очень не нравится, что она переживает…

- Настя, - рассерженно говорит он, оборачиваясь в профиль, и по слогам произносит. – НЕ ЛЕЗЬ НЕ В СВОЁ ДЕЛО.

У меня даже рот приоткрывается.

Вот так значит?

Вглядываюсь в этот напряжённый профиль, сжимая в руках телефон.

Может...это, и правда, не моё дело? Кто я такая?

- Как скажешь…- говорю ему хрипловато.

- Вот и проехали, - отрезает Артём Мудакович, снова отворачиваясь.

Офигенно.

- Иноземцев, - прошу я, повышая голос. – Не будь таким!

- Каким таким? – жёстко спрашивает он, глядя перед собой.

Таким, как в тот день, когда я заправила его борщ связкой ключей.

Только не это...

- Чужим… - тихо говорю я, складывая руки на груди и переступая с одной босой ноги на другую.

Он спокойно разворачивается и усмехаясь, спрашивает:

- Чужим? Правда? А я тебе что, родственник?

В душе нарастает смятение.

- Это риторический вопрос? - спрашиваю напряжённо.