По моим правилам

Папа смотрел на меня немного смущенно, словно стеснялся. А я в защитном жесте прикрывала выступающий живот. В защитном! Боже, когда я стала защищаться от собственного отца?

На глаза слезы навернулись. Как же я скучала. Как мне было страшно и одиноко без родителей. Нельзя просто так вычеркнуть самых главных людей из свой жизни.

Папа не знал, что сказать, но мою реакцию видел. Как и то, что Миша ощутимо напрягся. Не знаю, как у него это получалось, но казалось, что воздух вокруг был наполнен странным электричеством, что вот-вот должно было взорваться.

Не удержалась. Посмотрела на своего мужчину. Моего же? Он поймал взгляд, и случилась химия, что-то странное. Никогда раньше между нами не было так…

Общение без слов. Такое, про которое в книжках пишут и в историях про любовь рассказывают. Только вот у нас не любовь. Между нами общий случайный ребенок, мои чувства и бесконечная боль, что сейчас хоть и идет фоном, но, как показывает практика, вылезает в самые неожиданные моменты.

Потому что нельзя ее игнорировать, но мы пока по-другому не умеем. Поэтому просто молчим. Молчим, не зная, что сказать, пока папа, судя по всему, не принимает решение. Хотя бы за себя.

– Как ты, дочка?

Миша так сильно напрягается после этих слов, что мне кажется, сейчас из него выплеснется целый поток злости и желчи. Я понимаю его. Очень, но это не значит, что я готова все перечеркнуть.

– Хорошо, растем.

Мы растеряны, нам неудобно и ко всему прочему находимся словно под сплошной атакой. Мне очень неуютно от этого. Я хочу пригласить папу в квартиру, хочу показать ему, что у меня все хорошо, что на самом деле я не бедствую и справляюсь.

Хотя… Кого я обманываю. Это не перед папой у меня желание покрасоваться, доказать, что я взрослая, самостоятельная. Этот легкий фарс устраивается, чтобы он передал маме.

Я даже не знаю, пришел ли он сюда по собственной инициативе! Или она прислала? Спросить? Обижу же в случае, если сам решился на визит. Оттолкну едва ли не единственного человека, которому не все равно.

Мне хотелось спрятаться, забиться в норку, но и упускать такой шанс узнать, как они там, я не хотела. Да только позади в спину дышал Самсонов. Он не станет с ним находиться в нашей квартире. Я это точно знала.

И сейчас мне предстояло сделать выбор: любимый мужчина или отец. Как вообще я снова оказалась в этой ситуации?!

Словно чувствуя мое волнение, дочь стала активнее пинаться. Я же смотрела во все глаза на родителя, не представляя, о чем нам говорить. Нет, тем много, просто они все настолько болезненные…

Да еще и после атаки, а также секса. Да что за день такой вообще? У меня в жизни словно волнами все происходит. Бесконечные горки и только кажется, что можно вздохнуть с облегчением, так все меняется…

– Маргош, я…

– Рита она. Солнцева Маргарита. У вашей дочери имя есть нормальное, она вам не собачка, чтобы кликухи и погоняла ей давать.

Последний рубеж. Дальше может последовать такой взрыв, что всем не поздоровится. Я сейчас должна сделать выбор. Бесконечно сложный, но острый выбор.

Я закрываю глаза, анализирую. Вдыхаю и выдыхаю. А потом смотрю прямо на отца и говорю:

– Миш, заходи домой, я сейчас буду.

Сказать, что отец удивлен – ничего не сказать. На его лице неверие, какой-то странный то ли испуг, то ли полнейшее отрицание происходящего. Не каждый день родная дочь после нескольких месяцев молчания даже в квартиру свою не приглашает.

А вот Самсонов на удивление адекватен. Даже не стал спорить, кричать и выражать свою ненависть. Может, все-таки понял? Я пока не готова об этом думать.

И все равно дверь закрывается тяжело. Она бухает, принимая часть недовольства человека. Не сломал, и на том спасибо. Нет, это не оправдание, это просто констатация факта. Я видела, какой он, каким может быть. Видела и знаю, что тьма в нем сильна.

Как только дверь закрывается, я напрягаюсь еще сильнее. Парадоксально, меня должно было отпустить, но вместо этого я нервничаю еще больше. Лишилась защиты, называется…

– Дочка, что все это значит? Возвращайся домой, не глупи. Никто прогонять тебя не будет.

– Не прогонять не равно принимать, папа.

Говорила это спокойно, а у самой в душе целая буря. Хотелось объяснить ему, втолковать! Чтобы он понял!

– Мама очень переживает, говорит, что больше не будет настаивать на…

Он осекся, глядя на мой живот, а мое настроение за одно мгновение изменилось. Кажется, я переобщалась с Мишей, или как иначе объяснить то, что так быстро и ярко внутри вскипела первобытная злость.

– Настаивать на аборте? Серьезно? А ничего, что я вскоре рожать собираюсь? Вы там нормально себя чувствуете вообще?

Я еле сдерживалась. Да, я на мать года претендовать вряд ли буду. У меня, да и у Миши проблем и травм просто целая голова! Но я уже люблю дочь всем сердцем.

Люблю так, что меня просто невероятно триггерит любое упоминание о том, что можно сделать ей плохо. Я не святая, но эту ответственность беру на себя.

– Мар… Рита, ну что ты такое говоришь, мы же любим тебя, ты наша дочка. Возвращайся домой.