По морям, по волнам (СИ)

Вечером, выходя из каюты подышать прохладным морским ветерком, я услышала пение. Пела Мери… Её голос был подобен переливам арфы. Звуки напоминали шелест влажной от дождя листвы, а от её фигуры словно исходил свет, и веяло свежестью соснового бора… Я стояла, любовалась закатом и слушала волшебную мелодию… Солнце, мигнув последним лучом, закатилось за горизонт, и всё стихло. Прошло несколько минут, прежде чем, переведя дыхание, я решилась спросить:

— Мери, а о чём твоя песня?

— Я пела о Саде, милая, — прошелестела корма корабля, — Я росла в дивном месте, которое Вы, люди, называете Райскими Кущами. Там, на склонах Синих Гор, живет мой народ. Раз в сто лет десять деревянных ростков в глиняных горшках увозят на материк. Мы растём и становимся владыками места нашей службы. А сами служим Великому Лесу. Через триста лет я вернусь. Вернусь, чтобы дать жизнь новым деревянным росткам.

— Ооооо, Скелетище идёт, — прерванная появлением боцмана, сказка, так заинтересовавшая меня, осталась без конца, но Мери уже про неё забыла.

— Я слышала, — закудахтала она обидным клекотом наседки, старый толстый Шкелет испугался маленькой змейки??? Ха-ха-ха!

Вздохнув, я вынуждена была вернуться к себе в каюту…

***

Нежное лазоревое раннее утро тёплого летнего дня придаёт любому ландшафту волшебных красок. Своими персиковыми, салатовыми, кремовыми, пастельными тонами оно может смягчить любой суровый островной северный пейзаж. Низкое бритландское облачное небо, освобождаемое от густого покрывала облаков только на два коротких месяца, открывало взору чудеса паркового искусства, создаваемые руками неутомимых садовников королевства.

В окрестностях Линдона, где расположено поместье Грейсток, всегда не хватало тёплых дней.

Но в начале августа, уже в преддверии осени, здесь иногда наступали удивительные моменты, превращающие поместье в светлый и радостный пасторальный уголок.

Именно в такое утро, когда бледные облака исчезающего тумана ещё низко висели над землёй, и день только вступал в свои права, леди Анна неторопливо шла по берегу искусственного, идеально круглого озера, окружённого тростником и низкими игольчатыми кустами.

В светло-салатовом платье и кремовой шали она выглядела воплощением чистоты, и когда луч солнца касался кистей накинутого на плечи полотна, казалось, что это сама нимфа земли идёт не касаясь дорожек. На лужайке сидела, ожидая тепла, семейка кроликов, и этот пейзаж был достоин кисти дворцового портретиста. К хозяйке вышла просить утренний кусок хлеба косуля и, получив, склонилась к воде. Тишина поместья нарушилась перестуком копыт, и по центральной аллее, совсем не далеко от графини проскакал всадник. Молодая хозяйка узнала Андре, верного поверенного милорда Ампла. На глазах сами по себе выступили слёзы, и её лицо на миг приобрело странное и какое-то крысиное выражение. Она не желала никого видеть и, досадуя более на себя, молодая женщина направилась дальше к глухим и запущенным местам парка. Там, в старой беседке, она углубилась в чтение новой книги, взятой ею из библиотеки…

Все ставни старинного дома Грейстоков были открыты по случаю тёплого дня, когда Андре остановил коня у переднего фасада основного дома. Бросив поводья, он без почтения вошёл в приёмный зал. Наконец, посланник очутился перед кабинетом. Он постучал, и неплотно прикрытая дверь приоткрылась. Леди Маргарет, в лёгком платье сама стояла у дверей. Она впустила юношу, при этом не дав пройти вглубь кабинета.

— Миледи, — торопливо сообщил тот, — Я имею чёткое указание сообщить Вам, что в случае прибытия «Морского Мозгоеда» в порт после удачного похода, Её Величество разрешит вам снова блистать на осеннем балу.

— Тише, Эндрю! Скорее всего ты не понял или ошибся.

— Я имею честь передать вам дословное послание от милорда Ампла…

— Хорошо, мой милый! Вот тебе — за усердие… Теперь иди, у тебя есть ещё новости? — Новостей не было. Проводив посыльного, леди села за столик, взяла бумагу, перо и начала что-то быстро писать…

Глава 8

По склону, к каменной, почти неприступной, вершине люди ползли весь тяжкий день. Наступила ночь. Гризли нервничал и часто оглядывался на восток. Там серо-седой луч над каменными пиками предвещал восход луны.

— Я не знаю, идут за нами хищники, или нет, — шипел Теодор. — Но если идут, то беда. Шакалы — это стая, и они могут вместе одолеть даже носорога!

Небо приобрело цвет пепла и, наконец, угрюмо темневшая впереди громада засеребрилась, уступы подъема на относительно ровной поверхности гранита выделились чёрными силуэтами. Взошла луна. Крепко сжимая ружья и копья, поминутно оглядываясь и прислушиваясь, люди шли в ряд по одному вдоль скал, медленно поднимаясь к вершине. Они спешили за ночь забраться максимально высоко, чтобы покинуть мрачное открытое каменное пространство, удобное для охоты на самих охотников.