По найму

— Впрочем, не исключено, что сходство только внешнее, миледи, — сказал он, закончив перечень положительных качеств своей супруги. — Я вполне могу ошибаться: ее-то я знаю лучше, чем вас.

— Я вам очень благодарна, — ответила леди Франклин. — Честно говоря, мне совсем не хотелось, чтобы ваша жена была похожа на меня, но мне очень приятно, что я похожа на нее.

В наступившем молчании (а молчание было для нее нормальным состоянием, из которого она выходила редко и неохотно) леди Франклин размышляла о той идеальной женщине, о которой узнала от Ледбиттера. Неужели они и впрямь похожи? Ледбиттер не сообщил ничего из ряда вон выходящего: добрая, кроткая, терпеливая, внимательная, отзывчивая — все это без особого насилия над справедливостью в свое время могло быть сказано и о ней, — но теперь все изменилось. Теперь эти слова звучали как небесная музыка, как воспоминание о словах гадалки (она побывала у нее перед свадьбой), которые когда-то казались вполне правдоподобными, но со временем превратились в явную ложь. Рассказ водителя пробудил в ее измученной, отрешенной от мира душе любопытство, леди Франклин вдруг на мгновение забыла свои печали — пускай потому лишь, что в другой женщине она внезапно увидела себя.

Пригороды Лондона заметно отличаются друг от друга, но для леди Франклин они были все на одно лицо; за окном мелькали бесчисленные унылые улицы с броскими аляповатыми вывесками баров на перекрестках. Время от времени она машинально отмечала красный или зеленый светофор — это было ее единственным откликом на мир за окном машины. Она не обращала внимания, и, следовательно, не могла по достоинству оценить водительское искусство Ледбиттера, который, экономя время и бензин, избегал оживленных магистралей и гнал машину по каким-то одному ему известным окольным улицам. Она так и не поняла, каким образом они вдруг очутились на Саут-Холкин-стрит, но машина мягко затормозила у подъезда ее дома — они приехали.

Улыбаясь уголками рта, Ледбиттер отворил дверцу. Согнувшись и наклонив голову, чуть осоловевшая от езды леди Франклин выбралась из машины, опираясь на руку водителя.

— Все было замечательно, — величественно обронила она. — Я получила огромное удовольствие. Чрезвычайно вам признательна, мистер... — Она попыталась вспомнить фамилию водителя, так и не вспомнила и повторила: — Чрезвычайно вам признательна. — Затем она открыла сумочку и стала лихорадочно рыться в ней. — Сколько я вам должна?

— Не стоит беспокоиться, миледи. Я пришлю счет.

— Это очень любезно с вашей стороны, — сказала леди Франклин, — но все же... — По-прежнему что-то перебирая в сумочке, она вопросительно смотрела на сурово-непроницаемого Ледбиттера, который, возвышаясь над ней, весьма походил на древнего истукана в момент жертвоприношения.

— Не забудьте включить в счет обед, — напомнила леди Франклин, думая о чем-то своем. — И я вам очень благодарна за ваши замечательные кентерберийские рассказы.

На это он ответил заученным поклоном. Интересно, сколько полагается дать на чай человеку, который потратил на тебя — она взглянула на свои часики — почти семь часов? Сколько платить тому, кто сначала был вынужден выслушивать твои семейные трагедии, а потом еще отчитывался в своей личной жизни? За первое доктор психиатр взял бы с нее несколько гиней, а что касается второго, то, позволь она такое в своем собственном кругу, ее репутация воспитанного собеседника была бы утрачена раз и навсегда. Леди Франклин извлекла фунтовую ассигнацию — она была зеленого цвета и крупнее остальных, коричневых, что и облегчило поиски. Потрепетав какое-то мгновение в ручке леди Франклин, бумажка бесследно исчезла в широкой ладони Ледбиттера.

— Большое спасибо, миледи, — сказал он и немного подождал, чтобы удостовериться, что она своими силами справится с входным замком — далеко не все женщины были способны на это. Когда же дверь отворилась, он откозырял леди Франклин, точнее сказать, ее спине и сел в машину. Отъезжая, он тихо напевал:

Жена помирает, ура!
Жена помирает, ура!
Жена помирает —
Смех разбирает.
Ведь ей не дожить до утра!
Я снова свободен —
Богат и свободен.
Пришла золотая пора.

Держа руль одной рукой, он сунул другую в карман. Среди позвякивающей мелочи он нащупал приятно хрустящую ассигнацию леди Франклин. Что ни говори, а денек выдался удачный! Но какую ахинею несла эта женщина. С ума сойти. У него в расписании значились еще две легкие поездки: отвезти клиентов в театр, а потом заехать за ними и доставить домой. Если не произойдет ничего непредвиденного, то к двенадцати он завалится в постель, и рядом будет не мифическая супруга, а кое-что гораздо более приятное — телефон. Он вздохнул с облегчением: как ни старался он обмануть себя, устал он зверски.