По-настоящему безумно глубоко (ЛП)

я Отломил еще кусочек шоколада, пристально его изучая. «Тебе ведь не нравятся эти батончики, да?» Я подошел к нему.

«Конечно, люблю. Иногда». Он замолчал на секунду. «Нет. Не люблю. Черт, Кэл, они ужасны . Как они могут тебе нравиться?»

Я сел рядом с ним, уткнувшись лицом в изгиб его шеи. «Они напоминают мне о действительно прекрасном моменте в моем детстве».

«Какой момент?» Он искоса взглянул на меня.

«Ну, это было что-то вроде… первого шоколада, который я когда-либо пробовал». Я моргнул пять раз подряд. «Мои родители были чертовски придирчивы к моим зубам и не позволяли мне есть ничего сладкого. Перенесемся в четыре года, и вот я в комнате моей бабушки — она жила с нами до своей смерти. И вот я там, как обычно, любопытный. Знаете, шпионил и совал нос в чужие дела».

«Шокирующе», — остроумно прокомментировал он.

«Я открываю ящик ее прикроватной тумбочки и вижу О, Генри! Я тут же решаю его съесть».

Роу ухмыльнулся. «Это было все, чего ты когда-либо хотел, и даже больше?»

«Это было…» Я подавил рвотный рефлекс. «С 1992 года».

Роу откинул голову назад, прикрыв лицо рукой, и мрачно усмехнулся. «Классический Кэл».

«Я помню, как думала, что шоколад переоценен. Он был сухим и ломким, и на вкус напоминал кислый виноград. Я провела все выходные, обнимая унитаз, как будто это был недавно вернувшийся возлюбленный, который вернулся из зоны боевых действий. Видимо, когда моя бабушка сошла с самолета из бывшего Советского Союза как беженка, добрые самаритяне ждали ее на взлетной полосе с корзинами еды, одеялами и прочим. Один из них раздавал шоколадные батончики. Она так тепло вспоминала этот момент, что решила сохранить Oh Henry! на память».

«Ты съел ее самое фундаментальное воспоминание?» Он скрестил руки на груди, как горячий парень. «Я никогда не слышал ничего такого, что ты ».

«Хотя вкус был ужасным, технически это был мой первый Шоколад. Так что я все еще люблю его, рвотные приступы к черту. Теперь, в последний раз, откуда ты взял «О, Генри!», Роу?

«Блядь», — его улыбка исчезла.

Я завороженно наблюдал за происходящим, и у меня перехватило дыхание.

Он устремил взгляд на стену за моей головой, избегая зрительного контакта. «Я их делаю».

«Хмм, давай еще?» В идеале на моих сиськах. Но, честно говоря, и в любом другом месте тоже сойдет, хотелось добавить.

«Я. Делаю. Их». Его ноздри раздулись. «Их больше нет в обращении. Я знал, что они тебе нравятся. Поэтому я нашел список ингредиентов в Интернете, проверил их количество несколько раз и начал делать их для тебя. Обертки было легко распечатать и наклеить», — пробормотал он, как бы вспомнив. «Я видел руководство на YouTube. Я сделал это, потому что я…» Он остановился, потирая лицо ладонью от разочарования.

«Потому что что?» Я сдержала слёзы.

«Ты всегда был привередлив в еде, и я не хотел, чтобы ты упал в обморок. Я бы...» — его челюсть вытянулась. «Мне бы это снилось в кошмарах».

Переплетя свои пальцы с его, я сказала: «Прости. Хотела бы я быть в твоих снах, а не кошмарах».

«Не волнуйся, милая, ты звезда в обоих». Он запустил руку в волосы. «Мои мечты. Мои кошмары. Мои фантазии. Единственное место, где тебя не было, было то место, где я больше всего хотел, чтобы ты была».

«И где это было?»

«Моя реальность».

Наши глаза встретились. Я знала, что моргаю как сумасшедшая. Мое сердце умоляло меня открыться, рискнуть, нырнуть в глубину и попытаться выплыть, но мой мозг напомнил мне, что мои единственные «отношения» закончились эмоциональной бойней, от которой я до сих пор не оправилась.

«Но теперь?» Его зрачки горели темнотой и решимостью. «Теперь я знаю, каково это — иметь тебя. И я никогда не хочу засыпать, потому что, как оказалось, моя реальность лучше всего, что мог бы создать сон. Кого мы обманываем этим небрежным чушь? — спросил Роу, нежно проводя костяшками пальцев по моему виску. — Я больше так не могу. Мне жаль, Дот. Любить тебя вблизи гораздо более жестоко, чем любить тебя издалека. Это напоминает мне обо всем том, что я упущу. Обо всем том дерьме, которое не может быть моим. Потому что дело в том... — Он облизнул губы. — Ты чувствуешь меня.

«Я твоя девушка?»

«Нет», — покачал он головой. «Ты — мое все».

Всё. Слово было таким окончательным.

Паника пронзила меня. Не потому, что я не чувствовала того же, а потому, что чувствовала . Я тоже хотела быть с ним, наплевав на последствия. Но если Франко удалось так основательно сломать меня чем-то, что в то время было щенячьей любовью... какие обломки оставит после себя Роу?

«У нас еще есть время обсудить это». Я постаралась говорить весело и жизнерадостно, неловко похлопав его по бедру. «Почему бы нам...»

«Не делай этого», — оборвал он меня.

«Чего не делать?»

«Не убегай от нас. Я говорю тебе что-то важное. Я люблю тебя».

Мой живот сжался, как будто я упал со скалы. А потом я просто продолжал падать, потому что последствия этого заявления должны были стать моей погибелью. «Опять?»