По Нилу на каяках

16 марта. Осталось сорок пять километров до Хартума. Впереди уже видна красивая плотина Гебель-Аулия. Горим нетерпением поскорее туда добраться! В длину эта плотина имеет пять километров, в высоту — пять метров. Она образует водохранилище с запасом воды три миллиарда кубических метров. Это одно из главных водорегулирующих сооружений на Ниле. Оно было построено Египтом и для Египта. Орошение Гезире — лишь подсобное назначение плотины Гебель-Аулия, основная же ее задача — давать воду нижнему плесу Нила весной и в начале лета, когда уровень Голубого Нила самый низкий. Тогда постепенно открываются все пятьдесят затворов плотины и водохранилище опорожняется. Спустя несколько недель эта вода приходит к египетским крестьянам, имеющим возможность благодаря Гебель-Аулии и Асуанской плотине не прерывать орошения своих полей.

Более скромную плотину — Сеннарскую — суданцы построили на Голубом Ниле, в ста километрах к зостоку от Кости[21].

Эти сооружения позволили широко поставить орошение миллионов акров хлопковых полей в Гезире. Суданцы имеют право отводить для себя точно обусловленное договорами количество воды из хранилища в Гебель-Аулии, построенного на их территории, в возмещение потерь от затопления участка, находящегося в четырехстах километрах к югу от Хартума.

В Гебель-Аулии нас уже ждали. Оказывается, из Хартума в последние дни регулярно справлялись о нашем прибытии. За ходом путешествия, по-видимому, следят.

Глава X. "Марсельеза" в Хартуме

Спустя два дня, 18 марта, подплываем к Хартуму. Река здесь очень широка, в русле много песчаных отмелей, на которых сидят небольшие стаи диких гусей. Джон убил две или три птицы, чтобы явиться в Хартум с трофеями. На низких берегах видны поля; на них повсюду работают суданцы — мужчины и женщины. Овощи они перевозят в город на лодках.

Сделав остановку, чистим каяки, у которых все еще очень нарядный вид, несмотря на сто двадцать семь дней пути, тщательно приводим себя в порядок. Жан достает флажки и укрепляет их на носу всех трех суденышек.

Затем трогаемся дальше. Вот на горизонте появляется железный мост на восьми бетонных быках. Он связывает Омдурман и Хартум в точке слияния двух Нилов — Белого и Голубого.

Возле моста в дрожащей над водой знойной дымке можно различить несколько расплывчатых белых пятен. Усердно гребем. Пятна растут, и контуры их определяются — у входа в город выстроились сторожевые катера. На одном из них поднят флаг. Это катер генерал-майора Скунса, каида (губернатора) Хартума и главнокомандующего вооруженными силами Судана. Помимо этого высшего должностного лица, посчитавшего нужным лично приветствовать нас в столице Судана, на борту его катера находятся Сайд Салех Щингетти, председатель нового суданского национального собрания, барон Шаброль, издали горячо нас приветствующий, и американский консул из Асмары в Эритрее, бывший проездом в Хартуме, а также многочисленные представители местных суданских властей.

Журналисты, фотографы и множество любопытных разместились на других катерах и даже на лодочках с подвесным мотором, снующих во всех направлениях по реке.

Мы торжественно проплываем мимо суданской флотилии, гребя как можно быстрее. Катера следуют за нами, сбавив ход, чем пользуются фотографы, щелкающие аппаратами у нас под носом.

Теперь надо быть начеку. В месте слияния зеленоватых вод Голубого и желтоватых вод Белого Нила под хартумским мостом — глубокие водовороты: было бы чрезвычайно конфузно опрокинуться на глазах почтенной публики.

Однако каяки ведут себя хорошо, и мы благополучно подплываем к столице Судана. Выходим на берег сильно похудевшие после столь сурового плавания, мокрые от брызг и пены, поднятых нашими веслами, бешено погружавшимися в воды Нила, но сияющие.

Неожиданно грянули звуки "Марсельезы". Замираем по стойке "смирно". Пусть швейцарский оркестр, проездом очутившийся в Хартуме, несколько вольно исполняет национальный гимн, все равно мы взволнованы. А вот и американский гимн, исполняемый в честь Джона. Комитет по приему все предусмотрел.

Газеты трубят о "прибытии трех путешественников на каяках", и незнакомые англичане, отбросив свою обычную сдержанность, горячо пожимают нам руки.

Приемы, обеды, коктейли, официальные визиты следуют непрерывной чередой, не давая нам вздохнуть. Шампанское и вина, от которых мы отвыкли за последние месяцы, льются рекой. Пьянеем от славы и спиртных напитков. Все наперебой приглашают нас к себе. К концу нашего пребывания в Хартуме мы с Джоном гостили у публициста, которого я с удовольствием здесь называю — Мухаммеда Ахмеда Омара. Он приходится родственником старому суданскому вождю Абд-эль-Рахману-эль-Махди, руководителю знаменитого восстания в Судане в конце прошлого века; этот исключительно любезный человек открыл нам доступ в политические круги суданской столицы. Жан оказывается гостем британского чиновника, женатого на француженке, что особенно по душе нашему товарищу, недолюбливающему иностранные языки.