По обе стороны экватора

И все же Че проявил великодушие. Он сказал, что у него достаточно времени. Хотят обдумывать свое положение — пускай думают. Мы подождем. Мы можем ждать, — Че засмеялся, — хоть до будущего года. Ведь было уже шесть часов вечера 31 декабря.

И мы вышли из вагона и отправились. Куда? Ну куда еще может пойти кубинец, когда у него есть несколько минут свободного времени? Пить кофе, разумеется.

Не успели мы выкурить по сигарете, как нам сообщили, что командование бронепоезда предлагает продолжить переговоры.

Пожалуйста! Че снова сдал свое оружие и прошел через весь фронт вражеских солдат к командирскому вагону. Командир сказал, что он требует отпустить их в Гавану. В конце концов они — офицеры, служат правительству, и сдача в плен явилась бы оскорблением чести мундира. Че улыбнулся и ответил, что о чести мундира они должны были бы позаботиться до того, как попались так глупо в нашу ловушку.

Тогда кто-то из офицеров начал даже угрожать нам: «Если вы не отпустите нас подобру-поздорову, то мы покинем бронепоезд и атакуем вас. И в этом случае легко предугадать, кто победит: ведь нас в бронепоезде — триста солдат, а вас — только около ста».

Че спокойно ответил: «Я приму этот бой, даже если буду уверен, что проиграю его».

Короче говоря, деваться им было некуда: на уступки мы не шли, бронепоезд был окружен, локомотив валялся на боку, да и раненых у них было много. И они капитулировали.

Вот и все. Нужно только добавить, что Че сдержал свое слово: мы сохранили жизнь солдатам и офицерам, оказали медицинскую помощь раненым, их было около двадцати человек. И никто в ту минуту еще не знал, что, услышав о падении Санта-Клары, Батиста в ту же самую новогоднюю ночь в панике бежал с Кубы. Бежал, бросив личные вещи, документы, одним словом, все свое имущество. Но не забыв прихватить кругленькую сумму из государственной казны. Да, никто еще не знал, что революция в ту ночь победила окончательно.

Куда пошлет революция

Вечером мы с Орландо ужинаем в ресторане «Канеес». Это уже не интервью, а дружеская беседа. Неторопливо потягивая прохладный «хайбол», он охотно рассказывает о себе, вспоминает революцию, потом работу в Гаване, борьбу с малярией, в которой он участвовал столь же активно, как и в революции. Обо всем этом можно было бы писать отдельную книгу.

…Я слушаю его и вновь мысленно удивляюсь, как все-таки трудно сочетается понятие «ветеран революции» с обликом этого энергичного человека, скорее молодого, чем даже средних лет. Впрочем, чего же тут странного: с момента победы кубинской революции прошло всего пятнадцать лет… Я размышляю об этом и не знаю, что спустя еще десяток лет буду интервьюировать в Манагуа совсем юных двадцати — и тридцатилетних «ветеранов» никарагуанской революции.

Может быть, есть какая-то закономерность в том, что «революция» и «молодость» — понятия, почти тождественные?..

…А Орландо продолжает свою исповедь. Воевал он мало, хотя имел звание капитана: ему было поручено организовать вывоз раненых из Ориенте и других районов действий Повстанческой армии и доставку их в Гавану.

— Но зачем нужно было перевозить раненых через весь остров? Не проще ли было лечить их где-нибудь там, в Ориенте?

— Нет, не проще. В столице их легче было прятать по частным клиникам преданных революции врачей: Гавана — большой город. Человек там исчезает, растворяется, его можно искать десятилетиями и не найти. А в Ориенте всюду, по всем поселкам и селениям свирепствовала полиция Батисты. Кстати, весьма усердно помогал нам, хотя это покажется парадоксальным, посол Бразилии при правительстве Батисты — Васко Лейтао да Кунья. Вы, может быть, знаете его, раз работали в Бразилии? Но потом, после победы революции, этот Васко стал одним из самых заклятых врагов нашей родины…

Да, я знал этого бразильского дипломата. И рассказал Орландо, что впоследствии, через несколько лет, он был назначен послом в Москву, и я помню, как в 1963 году он подписывал в Кремле от имени своей страны Договор о прекращении ядерных испытаний на земле, в воздухе и в море. Потом он был послом в США, затем — руководил министерством иностранных дел. Однажды наш клуб иностранных корреспондентов, аккредитованных в Бразилии, пригласил его на завтрак. И этот немощный, полупарализованный старик с трясущимися руками долго распинался об угрозе безопасности западного полушария, проистекающей от «коммунистического режима» на Кубе, и о вытекающей отсюда необходимости для Бразилии крепить свою «оборонную мощь».