По обе стороны экватора

Я, неграмотный, негритянский мальчишка из бедной семьи, мечтал научиться хорошо играть в футбол. И… — он засмеялся, — вроде бы у меня это немного получается. Правда, моих собственных заслуг тут не так уж и много. Просто мне повезло: я попал в руки хорошему тренеру, нашел друзей, у которых было чему поучиться, играл в хорошей команде.

Я женился на девушке, которую любил и люблю. У нас родилась дочь. Кажется, лучшего и желать нельзя. Но все же я не могу сказать, что добился всего, к чему стремился. Ведь мне еще предстоит самое главное: вырастить и воспитать моих детей. Ведь я надеюсь, что у моей дочки появятся братья и сестры. И только тогда, когда они встанут на ноги, получат образование, начнут самостоятельную жизнь, только тогда я смогу сказать, что добился всего, о чем мечтал…

А потом он взял гитару и запел. И это уже была та самая бесспорная стопроцентная эксклюзивность, о которой можно только мечтать. О том, что Пеле в свободное от своей футбольной работы время занимается сочинительством песенок, знали тогда в Бразилии очень немногие: его родственники, игроки «Сантоса», некоторые журналисты из тех, кто «специализировался по Пеле», кто вроде Олдемарио Тогиньо из «Жорнал ду Бразил» сопровождал Короля во всех его матчах и вояжах. Сам я узнал об этом хобби Пеле еще в Рио от Олдемарио, когда советовался с ним накануне поездки в Сантос. И вот вдруг я сам, так неожиданно, первым из иностранных корреспондентов, слышу, как Пеле поет, и не только слышу, но и записываю его песню на магнитофон… Я даже похолодел в этот момент при мысли, что пленка может кончиться и запись сорвется! Скосил глаза вниз, на маленький «Филипс», увидел, что кассета продолжает вращаться, но не смог определить, много ли там осталось чистой пленки. И после этого уже не смог воспринимать, как того хотелось бы, песню, а только беззвучно взывал к фортуне, чтобы она еще раз обласкала меня и не подвела с магнитофоном.

А Король пел своим мягким хрипловатым баритоном. Он пел о детях, которые верят, что им принадлежит весь этот необъятный мир. А потом, вдруг изменив ритм, запел о себе: «Если бы я мог переделать мир, то поступил бы так: покончил бы с невежеством, уничтожил нищету, запретил бы войну. И пусть на земле будет много-много любви и мира…»

Подо мной качнулся земной шар. И звезды приветливо замигали в этот мой действительно звездный час. Я подумал, что даже в самых смелых мечтах не мог и предположить такого поворота темы: Пеле — борец за мир!..

Уже само по себе интервью советского журналиста с Королем было тогда сенсацией. Уже один только его сугубо футбольный рассказ о памятных годах, о незабываемых матчах и завоеванных победах оправдывал мою поездку в Сантос. А тут вдруг, плюс к этому, Пеле еще и поет! Да не просто поет, а, так сказать, «утверждает в своем музыкальном и исполнительском творчестве антивоенные идеи и лозунги!»… Действительно, было от чего сойти с ума.

Но я с ума не сошел. Судьба вновь оказалась благосклонной ко мне. «Филипс» не подвел: все несколько песенок, которые Пеле пел тогда в ожидании ужина, оказались удачно записанными. И уже через неделю после возвращения в Рио я отправил в журнал «Кругозор» эту пленку с песнями Короля и сопроводил ее восторженными пояснениями насчет обстоятельств, при которых была сделана историческая запись, а также бурными восторгами по поводу высоких чувств гражданственности, отличающих героя моего репортажа.

Вспоминая сейчас об этом, не могу не признать, что малость переборщил тогда. Даже не малость, а как следует. Пеле, конечно, был добрым и душевным парнем, этого никто не станет отрицать, но было бы преувеличением изображать его этаким борцом за мир, самоотреченным общественным деятелем, страдающим за судьбы планеты. Нет, Пеле, увы, всегда был демонстративно аполитичен, избегал категорических суждений на острые темы. А его периодически звучавшие призывы к добру и взаимопониманию оставались благими пожеланиями. Именно так случилось с его знаменитым заклинанием насчет помощи бедным детям, которое он со слезой во взоре и с надрывом в голосе выкрикивал в эфир после того, как послал с пенальти свой тысячный гол в ворота «Васко-да-Гамы». Хорошо помню тот вечер на «Маракане» 19 ноября 1969 года, ибо сам сидел тогда на корточках за воротами вратаря Андрады и успел пофазно сфотографировать исторический гол: разбег Короля, замах, удар, летящий в нижний левый от вратаря угол мяч, бросающийся за ним в отчаянном полете вратарь… Потом — Пеле, бегущий в ворота, нагибающийся за мячом и целующий его. А дальше вторжение на поле тысяч обезумевших от восторга торседорес, стоны восторга, Короля подымают на плечи и бегом пытаются тащить вокруг поля, и он в протянутые репортерами микрофоны действительно с рыданием в голосе кричит на всю страну о том, что его первая мысль в эту минуту — о детях, о нищих, голодных детях, о детях фавел: «Давайте поможем им! Кто чем может! Давайте все вместе подумаем, как же улучшить их жизнь, как облегчить их страдания».