По обе стороны фронта

А вот воспоминания ленинградки Шуры Садиковой: «Около Кировского завода были совхозы. И мы пошли туда, несколько человек от школы. И стали там собирать кочерыжки и листья от капусты. Сил не хватало, мы настолько уже были изнеможенные, худые, что ложились прямо на эти кочерыжки и грызли их.

И вот в этот момент, когда я туда поехала, у меня вытащили карточки. Хотя в Ленинграде случаи воровства были редкими. У меня вытащили карточки нашей всей семьи».

В блокадном Ленинграде украденные карточки Шуры Садиковой означали одно – смертный приговор. Две недели ее семья жила на воде и картофельных очистках. Девочка уже умирала от голода, когда ее как члена семьи рабочего Кировского завода вывезли из города.

5 апреля 1942 года Гитлер подписал директиву № 41 о планах летней кампании. Главной целью фюрера были кавказские нефтяные районы. Но Сталин его опережает. В начале мая Красная армия начала наступление под Харьковом, в Крыму и под Ленинградом. Немцы с трудом сдерживают натиск наших войск. Но одновременный удар на нескольких направлениях стал роковым. Это был еще один просчет советского командования. Танковая группа Клейста прорвала фланги Юго-Западного фронта. Под Харьковом две советские армии оказались в котле.

В апреле 1942 года разведотряд капитана Глущенко был окружен. По воспоминаниям капитана, «наше командование не контролировало ситуацию. Немцы добились полного превосходства и на земле, и в воздухе. Казалось, вернулся кошмар лета 1941 года».

Остатки окруженных армий ожесточенно сопротивлялись. Но это сопротивление было хаотичным. В начале июля 1942 года группировка вермахта «Вейхс» ударила в стык Брянского и Юго-Западного фронтов. В советской обороне образовалась 300-километровая брешь. Дорога на Кавказ и Сталинград оказалась открыта. Перед танковой армадой вермахта открылась идеальная для движения местность – кубанские степи. Это была катастрофа.

Рассказывает капитан Глущенко: «Как нам казалось, части Красной армии, видимо, сражались не так, как им приказывали. Они не могли оказать решительного сопротивления наступавшим частям.

Когда мы подошли к штабу, он уже был разгромлен. И тяжелораненая телефонистка успела мне только сказать: «Капитан, спасайте знамя дивизии».

Меня тяжело ранило в левое плечо, раздробило его. Меня забрали в медсанбат и перевезли на Кавказ».

Поражения весны и лета 1942 года подорвали моральный дух военнослужащих. В те летние месяцы в плен попало около 500  000 солдат и командиров Красной армии. Взвод красноармейца Дмитрия Кодова отступал в районе Донбасса. Вот что он запомнил: «Утром проснулись, ни командира взвода нет, ни одного парня. Они вдвоем сели на машину, где-то ее поймали, и тю-тю. А мы остались, как бараны. В лесу сидели, пока были у нас харчи. Мы пошли до хозяйки, до крайней хаты. Попросили у нее покушать. Она дала нам покушать, и вот немец приходит».

Казак Дмитрий Кодов принимает решение перейти на сторону немцев. Таких, как он, отправляли воевать в специальные казачьи формирования вермахта. А немецкие роты пропаганды призывали красноармейцев сдаваться в плен, обещая им довольствие немецких солдат.

Говорит Дмитрий Кодов: «У них тоже были так называемые роты пропаганды. Я знаю, что они тоже писали, сбрасывали листовки и обращались в виде звукопередачи к нашим войскам».