По обе стороны Килиманджаро

Во время первой мировой войны на территории Танганьики велись бои между немцами, владевшими тогда страной, и англичанами, базировавшимися в соседней Кении. У африканцев не было короля. Кто же имеется в виду: немецкий кайзер Вильгельм II или тогдашний английский король Георг V? И с той и с другой стороны «руки и ноги» армии были африканскими… Надпись на английском языке. Дублирована на арабском и суахили. Всматриваюсь пристальнее: сзади в самом низу едва заметные, потемневшие от времени буквы: «Лоь дон, 1927 год» и имя скульптора — Мирандер.

Значит памятник, по существу, поставлен завоевателям и к танганьикским аскари не имеет никакого отношения.

Позднее мне удалось выяснить еще кое-какие любопытные детали создания этого памятника. Они описаны английским путешественником Эриком Маспраттом в автобиографической повести «Огонь юности: история сорока пяти лет скитаний», вышедшей в Лондоне в 1948 году. Настоящее имя скульптора — Джеймс Стивенсон (1881–1937). Э. Маспратт утверждает, что Стивенсону позировал он сам и не только для африканского аскари, но и для барельефов на постаменте. Правда, при моделировании фигуры на пьедестале, а также фигур барельефов он пользовался и фотографиями африканцев. К моему телу приделали головы туземцев, — сообщает Маспратт. — Памятник в конце концов был поставлен в Дар-эс-Саламе. II из Африки кто-то привез историю о том, что одна пожилая местная женщина, потерявшая на войне сына, обвинила британское правительство в том, что его превратили в бронзу. Она клялась, что моя фигура на пьедестале — это и есть ее сын». До того, как статуя была привезена в Дар-эс-Салам, ее экспонировали на летней выставке Британской Королевской академии художеств в 1929 году, где она получила высокую оценку.

И еще одна, пожалуй, наиболее интересная деталь: текст надписи к памятнику составлен не кем иным, как Редьярдом Киплингом, неутомимым бардом английской колониальной политики и идеологии.

_{Памятник аскари}

Я рассказал историю моих поисков одному из старожилов Дар-эс-Салама, в прошлом известному бизнесмену, Валли. Мы сидели на открытой веранде его особняка, выходящей прямо на берег Индийского океана. Был отлив, и в песчаной лагуне, обнажившейся на несколько сот метров, суетились и зычно кричали птицы, подбирая мелкую рыбешку. В синей, отступившей полосе океана играло солнце…

— Вы, наверное, помните, как открывали памятник аскари?

— Как же, великолепно помню, я в то время как раз начинал свой бизнес. Но знаете, есть еще одна деталь, о которой вам, видимо, неизвестно: на месте аскари раньше стоял другой памятник, не помню какой. Его снесли англичане сразу после прихода в Дар-эс-Салам, я был еще мальчишкой. Но там совершенно точно стоял другой памятник…

Старик оказался прав. До британской оккупации Дар-эс-Салама в 1916 г. на месте аскари стоял другой монумент-фигура Германа фон Виссмана, под руководством которого немецкие войска подавили восстание местного населения в 1888–1889 гг. Позднее Герман фон Виссман был губернатором Германской Восточной Африки.

Англичане убрали памятник Виссману и впоследствии заменили его абстрактным, анонимным аскари, который, если не читать надпись Киплинга, может иметь сейчас совсем иной, новый смысл. Это, конечно, ни больше ни меньше как случайное совпадение, но статую поставили так, что штык аскари направлен на юг, в сторону расистских режимов Родезии и ЮАР. Поэтому сейчас в столице государства, на территории которого находится Комитет освобождения ОАЕ и штаб-квартиры национально-освободительных движений юга континента, аскари можно рассматривать как символ борющейся Африки с острием штыка, направленным против колониализма и апартхейда[10].

А табличка, которую мало кто читает, может быть, со временем попадет в городской музей и представит некоторый интерес для тех, кто занимается творчеством Киплинга.

Город изнутри

Безусловно, у Дар-эс-Салама есть и более сложные загадки и проблемы, чем название города или происхождение и смысл отдельных исторических памятников. Вот одна из них, пожалуй, самая главная. По последней переписи, в 1967 г. в столице насчитывалось 272 515 жителей, а все население страны составляло 12 231 тыс. человек. Демографы подсчитали, что за последнее время общий прирост населения в Танзании в среднем составляет 2,7 %, в то время как в Дар-эс-Саламе количество жителей увеличивается на 10 % в год. Это представляет довольно значительную диспропорцию к общему росту населения страны, и если так будет продолжаться, то где-то в середине восьмидесятых годов каждый десятый танзаниец станет жителем Дар-эс-Салама.