По обе стороны огня [Сборник litres]

— Пока нет, следят мужики с Лубянки. Наши скоро его заберут. Лубянка все равно не уследит, у них дел полно и без того. В крайнем случае подмажем маслом. Генерал сказал, что, если понадобится доставить тело самолетом сюда, он даст такую команду.

— Похоронить можно и в Москве. Здесь у него никого нет. Но… — Николаев кончиками пальцев пощипал нижнюю губу, — взглянуть на тело не мешало бы. Как же он угодил в разборку-то? Вот дурак!

— Генерал считает — случайно. Зашел перекусить в кафе, как мог зайти в любое другое место. Это как кирпич с крыши на голову.

— Двух человек я пошлю на опознание в Москву, — сказал Николаев.

— Генерал велел передать: ждет ваших посланцев. Нет проблем, раз надо опознать, значит — надо. Главное — забрать тело из морга. Может быть, он сам напрямую договорится с Лубянкой.

— Стоит ли ему засвечиваться?

— Генералу виднее — стоит или не стоит. А это вам от него лично, — Шатков извлек из кармана куртки небольшую прозрачную кюветочку с золотыми запонками, украшенными бриллиантами, протянул Николаеву, — небольшой презент.

— Изящная вещь, — похвалил Николаев.

— Генерал любит изящные вещи.

— За мной не заржавеет, — сказал Николаев, — также отдарюсь изящной вещью. Что генерал передавал насчет товара?

— Товар есть. Под Москвой, на складе ПВО в сорока шести километрах от города. Есть в Саратове, в самом городе, есть в Волгограде — тоже в городе, на складах армейских частей, и под Екатеринбургом, в области, в двадцати семи километрах от города, на железнодорожном пикете. Есть там же, в области, и на складах ВВС.

— Почему такой разброс — склады ПВО, ВВС, армейские склады?

— Не могу знать. На это может ответить лишь сам генерал.

— А ближе к нашим краям ничего нет?

— Только Волгоград. Раньше был Харьков, но Харьков ныне — самостийный.

— Как и мы… В конце концов Волгоград тоже годится. На чем можно доставить сюда товар, генерал не сообщил?

— На грузовиках. Хорошо охраняемая армейская колонна — это то, что надо.

— Из Екатеринбурга в Узбекистан доставить товар сможем?

— Скорее всего, только по воздуху, грузовиками опасно. Думаю, что генерал договорится с летчиками, это в его силах.

Внутри у Шаткова что-то дрогнуло, напряглось, — словно бы натянулась некая струна, позволяющая ему держать свое тело, все, что имеется внутри, в сборе, — он вел игру, которая могла кончиться для него плохо — в лучшем случае выстрелом в затылок, в худшем — содрать с живого кожу, либо закатать в горячий асфальт и сделать частью трассы, ведущей отсюда в Москву… Он внимательно следил за Николаевым, а Николаев внимательно следил за ним. То, что Шатков и пароль назвал верный, и подарок был обозначен в довольно ловкой шифровке, посланной Николаеву за три дня до отъезда из Москвы Шаткова — Николаев умел хорошо пользоваться шифровками, это был умный и жесткий человек, как и то, что генерал, о котором шла речь, был охранной грамотой Шаткова, еще ничего не значило, — Шатков мог поскользнуться в любую минуту.

Он едва приметно втянул в себя воздух — постарался набрать как можно больше в рот, пропустить его через себя, погасить противное пламя в груди, подумал о том, что Николаев без проверки его не отпустит, постарается задержать у себя. Николаев не должен его отпустить, иначе он нарушит правила игры, в которую играет сам, он непременно проверит Шаткова.

Проверка обнаружит в Москве и генерала, от имени которого Шатков ведет речь, и труп курьера с картонной биркой на ноге — узнать его не узнает даже родная мама, хотя курьер жив и находится в другом месте, курьера подменяет заезжий рэкетир без фамилии и имени, неосторожно угодивший в разборку — автоматной очередью ему снесло половину головы, все смяло, обратило в кашу, — в общем, по крупным деталям проверка готова, но проколы обычно случаются не на крупных вещах, прокалываются обычно на мелочах, а всех мелочей, как известно, не предусмотреть.

«Ничего, как говорил Кутузов, — главное ввязаться в драку, а там посмотрим, что делать». Шатков вновь втянул в себя воздух, пропуская его сквозь ноздри — сквозь плотный сжим рта дыхание не проходило, — на этот раз погасил холодное гаденькое пламя, горевшее внутри и делавшее его слабым, ответил на несколько незначительных вопросов Николаева — собственно, ответы Николаева не интересовали, ему были важны не слова, а тон, голос, выражение лица Шаткова, то, как он ведет себя, его жесты, поза — то малозначительное, почти неприметное, что может дать дополнительную информацию. Адмирал был прав: Николаев оказался очень опасным собеседником…

Шатков не заметил, когда Николаев нажал на кнопку под столом — скорее всего, эта кнопка была ножная, ощутил только, что за спиной у него будто бы из ничего, из теней в углу выросли двое, он этих людей просек корнями волос, хребтом своим, затылком — не оборачиваясь, вычислил, кто в какой позе стоит. От человека, находящегося справа, почувствовал особую опасность, правую лопатку ему начало жечь огнем, — подумал, что же он будет делать, если этот человек нанесет ему удар в спину?..