По обе стороны поводка

В январе 1961 года вернулся наш корабль с новым экипажем для станции и забрал нас обратно в Австралию. Я пошел прощаться с собаками. Оскар дремал под теплым летним солнцем. Какой чудесный год мы прожили. В возрасте 10 лет ветеран стаи ездовых собак на станции позаботился о продолжении жизни и хорошо воспитал своих детей. Наш риск был оправдан. «Прощай, Оскар, старый жулик! Ты был великолепен», — я погладил его в последний раз; он позволил и потерся головой о мои ноги, что делал крайне редко. Грустный, я пошел на корабль. Когда я оглянулся, все собаки лежали опять в снегу, и только Оскар стоял, наблюдая за мной.

Все время Оскар оставался вожаком стаи на станции Уилкс, производя и тренируя щенков. В общем, он стал отцом более пятидесяти потомков. Все его дети прекрасно выполняли работу ездовых собак. Каждая поездка показывала, насколько основательна была их дрессировка. Щенки уверенно таскали сани по опасным местам с трещинами, где другой транспорт был бессилен.

Когда Оскар ушел наконец на заслуженный отдых, большую часть дня он лежал на скалах под солнцем, а ночью спал в доме. Весной 1962 года во время сильнейшей пурги, старый пес тяжело поднялся и показал, что хочет на улицу. Медленно, с достоинством, он вышел. На этот раз Оскар не вернулся. Объявили тревогу. Вся станция вышла его искать. Но пес исчез. Полярный житель, он не мог заблудиться в пурге. Наверное, он почувствовал, что пришло его время. После достойной жизни он искал достойную смерть и был погребен под снегом в стране, которую любил.

Свен Хедин Мой первый Йолдаш

В июле 1894 года я встретил собаку, о судьбе которой хочу Вам рассказать. Пес был одним из вернейших спутников, сопровождавших караваны лошадей или верблюдов по Центральной Азии. На азиатской военной дороге было несметное количество бездомных собак, ведущих бродячую жизнь. День и ночь они без устали искали себе пропитание. После привала купцов, пилигримов и других путешественников, собравшихся в караване, четвероногие бродяги всегда могли найти что-нибудь съестное около костра: кости, кожу или внутренности забитых животных. Если около одного костра отходы были слишком скудны, собаки перебегали к следующему.

Караван без собак немыслим, они являются неотъемлемой частью жизни на больших торговых путях. Для уборки пищевых остатков, падали и другого мусора они не нужны: за них это делает ветер, солнце и ночные заморозки, не говоря уже о гиенах, шакалах, если такие имеются, воронах и хищных птицах. Помимо эгоистических расчетов на хорошую еду у бездомных собак есть и чувство чести. В благодарность за полученный обед, они ночью охраняют привал. Замечая подозрительное, они лаем предупреждают своих благодетелей о грозящей опасности. Собаки не дармоеды, а желанные гости у путешественников, случайно становящихся их хозяевами на более или менее длительный срок.

Сколько сотен собак в течение многих лет сопровождали мои караваны! Большинство из них, недолго побыв с нами, исчезали, не оставив никакой памяти о себе. Число собак, которых я и по сей день вспоминаю с благодарностью, любовью и восхищением, не очень велико, но они сыграли много исключительно трагических, драматических и героических ролей. Судьбу одних я проследил до конца, другие же исчезали бесследно. Все они были моими друзьями, моими товарищами по одиночеству. Некоторые собаки заставляли меня горько страдать бессонными ночами.

Как-то раз я работал на маленьком озере Каракуль в северном Памире и был занят картографической съемкой, измерением глубин, рисованием и фотографированием. Там нам встретилась группа китайских верховых. С ними была собака, почти наверняка относящаяся к киргизской пастушьей породе. По элегантной, обтекаемой внешности можно было догадаться о примеси русской борзой. Очевидно собака имела основание быть недовольной своим хозяином, так как, увидев нас и признав в нас приятных людей, она повернула и пошла за нами до своего последнего вздоха. Псу было очень плохо: такого жалкого, заморенного и худого существа я еще никогда не видел. После встречи, на первом же нашем привале, пес уверенно улегся перед моей палаткой с очевидным намерением защищать меня от любой опасности. Смотреть на него было неприятно. Он был очень худой, с остро торчащими ребрами, местами вылезшей шерстью, как будто болел чесоткой или другой опасной болезнью. Я хотел его прогнать, но мой слуга и ведущий каравана Ислам Бей очень просили за него, обещая сделать из него настоящего пса, и я согласился. Он долго был нашей единственной собакой и один распоряжался отходами наших трапез. В основном мы питались бараниной. Получая вдоволь костей и внутренностей, пес быстро стал красивым и упитанным. Мы назвали его по-турецки — Йолдаш — «товарищ путешественника». В этой части Азии кличка «Йолдаш» очень распространена, и в дальнейшем у меня было много собак с таким именем.