По обе стороны правды. Власовское движение и отечественная коллаборация

Казачество хочет получить в собственность свои земли, хочет свободно трудиться на своей земле, хочет иметь самоуправление, отвечающее казачьим традициям в быту. Это вполне законные требования, но казаки, трезво разбираясь в современной ситуации, сознают, что в России сегодня не может быть восстановлено самодержавие и какие-то сословные привилегии. Россия уже не та, и казаки уже не те. Вы, господин генерал, очевидно, неясно представляете себе, что говорят сейчас казаки, пришедшие из Советской России, если до сего часа мечтаете о восстановлении старых порядков, от имени казачьей массы утверждая, что казаки мечтают зажить “той жизнью, которой они жили до прихода к власти большевиков”. Не порождает ли эта точка зрения лишних разногласий в среде казаков?

Таковы причины наших разногласий. В настоящий момент вокруг КОНР собираются те казаки, которые, зная действительное настроение казачьей массы, объединяют ее для борьбы за те идеи, которые изложены в Манифесте КОНР. Мы считаем организацию при КОНР Казачьего управления своевременным, полезным, собирающим казачьи силы организационным мероприятием»^{924}.

Сложно судить, было ли это письмо инспирировано самим Власовым в традиции советских «открытых писем», или же оно возникло по инициативе переметнувшихся к нему атаманов, а генерал лишь санкционировал его печать. По мнению Кирилла Александрова, имела место санкция^{925}. В любом случае текст передавал определенную тенденцию, имевшую место в Комитете освобождения народов России. И в этом плане письмо-ответ важно в двух аспектах. С одной стороны, невольной критикой нацистского руководства и, в частности, Розенберга с его позиционированием казаков, как остготов, то есть арийского этноса. С другой стороны, любопытна оговорка в письме по поводу русской и украинской наций. С начала казаки объявляются «выходцами из среды русского и украинского народов». А чуть позднее они утверждают, что «казачья же масса всегда считала себя плотью русского народа, всегда героически отстаивала национальные русские интересы».

Отдельно стоит рассмотреть слова, подчеркивающие равноправие коллаборантов в союзе с немцами. В официальных документах («Смоленское воззвание», «Пражский манифест») и власовской периодике всегда подчеркивались равноправные, партнерские отношения с Германией. Зачастую оно объяснялось «исторической необходимостью сотрудничества русского и немецкого народов»^{926}. Думается, в этот период подобное заявление не должно было способствовать напряжению в отношениях с нацистами. В ситуации потери оккупированных территорий, а вместе с ними и союзников-марионеток, появление нового якобы «независимого» союзника в виде власовского КОНРа, для Германии было благом.

* * *

Создав административную базу в виде Казачьего управления, Власов послал для переговоров с Казачьим станом Кононова.

14 апреля 1945 года генерал-майор Иван Кононов прибыл на север Италии в Толмеццо (провинция Фриули), где располагался штаб походного атамана генерал-майора Тимофея Доманова со специальным поручением. Кононов предъявил письменные полномочия, заверенные печатями и подписями Власова и Трухина, согласно которым он являлся особоуполномоченным главы РОА в ведении переговоров о подчинении Казачьего стана руководству КОНРа.

Судя по всему, Доманов был удивлен и не знал, что делать. Возможно, здесь сказалась его зависимость от Петра Краснова. В свое время он стал походным атаманом при довольно сомнительных обстоятельствах. В ходе незначительной контрпартизанской операции 17 июня 1944 года его предшественник атаман Сергей Павлов погиб в бою. После его гибели походным атаманом Казачьего стана назначается 25 июня Доманов, бывший до этого начальником штаба казачьих войск и заместителем Павлова по хозяйственной части. Петр Донсков в одном из писем Николасу Бетеллу прямо обвинял Краснова «в подготовке убийства Павлова с целью завоевать доверие немцев и стать атаманом»^{927}. Следует отметить, что Павлов действительно довольно критично оценивал деятельность Краснова, который поддерживал экономическую деятельность оккупационных властей, направленную против интересов казаков. Он утверждал, в частности, что в красновских письмах казакам «даже не указана отдаленная перспектива восстановления самостоятельности Дона… Его письма разрушают долгожданные надежды казачества»^{928}. Последнее, впрочем, не мешало Павлову печататься в прокрасновской эмигрантской периодике. Так в журнале «На казачьем посту» он опубликовал несколько очерков по истории и современным проблемам казачества, в которых довольно комплементарно писал о Краснове^{929}.

Правда, есть и другие версии. Александр Ленивов, считая, что непосредственный убийца атамана сотник Дмитрий Богачев (расстрелян по приговору казачьего военно-полевого суда 3 июля 1944 года) был завербован советскими агентами, тем не менее, отрицал непосредственную причастность к смерти Павлова Доманова, видя в нем «косвенного виновника убийства»^{930}.