По обе стороны правды. Власовское движение и отечественная коллаборация

Представляется более убедительной приведенная Даллином версия, что Каминский был 26 августа осужден военно-полевым трибуналом в Варшаве, «возможно, без соблюдения судебных формальностей», а затем казнен в Литцманштадте (Лодзи)^{724}. Схоже восстанавливал события и Свен Стеенберг: после суда 28 августа (по другим сведениям, 19 августа) Каминского расстреляла команда под руководством гауптштурмфюрера СС Ганса Ботмана из концлагеря Кулмхоф (Хелмно) в лесу под Лодзи, недалеко от еврейского гетто^{725}. Вместе с обер-бургомистром были казнены оберштумбаннфюрер Илья Шавыкин, врач дивизии Филипп Сабора, который вынужден был сопровождать не до конца оправившегося от ран комдива, переводчик и водитель^{726}.

Версию суда поддерживало и руководство ВС КОНР. В частности, Трухин в разговоре с Богатырчуком ее прямо подтвердил^{727}. Гауптман СА Сергей Фрелих, также настаивавший на имевшем место трибунале, общавшийся с бывшими военнослужащими РОНА, служившими у Власова, дает некоторые подробности последствий казни: «был распространен слух, что он был убит польскими партизанами. Однако эта версия была неубедительной и заинтересованные лица стали требовать разъяснений. Ответственные руководители СС не могли их дать и прибегли к обману: автомобиль Каминского изрешетили пулями, вымазали гусиной кровью и бросили в канаве»^{728}. Правда, Фрелих, как и Рейтлингер, указывал местом казни Карпаты^{729}.

Следует отметить, что гибель комбрига во многом схожа с убийством 7 декабря 1943 года мэра Минска и председателя созданной за полгода до этого Белорусской рады доверия (Беларуская рада даверу) при генеральном комиссаре Белоруссии Вацлава Ивановского, проводившего довольно самостоятельную политику защиты национальных интересов. После его ликвидации также было официально объявлено о «партизанском следе», но при этом не было проведено никаких акций возмездия (казни заложников) — характерной реакции на деятельность сил Сопротивления. В то время как за два месяца до его гибели за убийство генерального комиссара Белоруссии Вильгельма Кубе было расстреляно 300 заложников. Но сменивший Кубе обергруппенфюрер СС Курт фон Готтберг ничего подобного в качестве реакции на гибель Ивановского не сделал. Не было и никаких официальных похорон, о чем подробно писал, первый выдвинувший данную версию, польско-белорусский историк Юрий Туронок^{730}. Все это позволяет с большой долей уверенности предполагать, что германские спецслужбы были причастны к смерти Ивановского. Тем более, что сам Готтберг в отношениях с белорусским коллаборантом делал ставку на соперника Ивановского Радослава Островского, возглавившего Раду, а затем и созданное на ее основе Белорусскую центральную раду (Беларуская цэнтральная рада).

Поэтому не совсем понятно, почему Иван Грибков и приводящие показания Бах-Зелевски Дмитрий Жуков и Иван Ковтун с большей или меньшей степенью вероятности не исключали участия в гибели Каминского Москвы. По мнению Грибкова, «не стоит сбрасывать со счетов и “советскую” версию. Сами обстоятельства и методика убийства — нападение из засады, расстрел машины людьми в немецкой форме, — все это очень похоже на подобные операции советских диверсантов: убийство митрополита Сергия (Воскресенского) (апрель 1944 г.), атамана С.В. Павлова (июнь 1944 г.) и др. Кроме того, существуют воспоминания о том, что начальник разведки и контрразведки дивизии Ф. Капкаев был сторонником именно “советской” версии. Он утверждал, что Каминский был убит диверсантами, прибывшими с территории Словакии»^{731}. Жуков и Ковтун в монографии «29-я гренадерская дивизия СС “Каминский”» добавляют к этим фактам косвенное свидетельство чекиста Василия Засухина, так прокомментировавшего одно из неудачных покушений на обер-бургомистра: «случай помог Каминскому, он жив и невредим. Но недолго оставалось жить на советской земле предателю. В 1944 году его уничтожили»^{732}.[156] А в другой своей книге они утверждали, что «очень многое говорит в пользу “советской” версии убийства»^{733}.

Если оставить в стороне недоказанность участия (впрочем, равно как и неучастия) советских спецслужб в ликвидации владыки Сергия и атамана Павлова, можно возразить, что версия Бах-Зелевски подтверждается словами Гудериана, выдвинувшего ее независимо от обергруппенфюрера. Также важно учитывать, что, давая ложные показания, фон дем Бах рисковал быть уличенным. Ведь если бы «смершевцы» действительно ликвидировали Каминского, то Москва на суде легко могла представить соответствующие доказательства, что существенно ухудшило положение Бах-Зелевски.

Важно иметь в виду, что на состоявшемся после возвращения сводного полка офицерском совете действия каминцев в Варшаве были осуждены. Полковник РОНА Александр Перхуров утверждал, что совет был созван по инициативе немцев, но вскрывшиеся подробности возмутили и большую часть офицеров 29-й дивизии^{734}. Как следствие свыше 150 офицеров полка были расстреляны немцами^{735}.