По обе стороны правды. Власовское движение и отечественная коллаборация

Основу отряда составили эмигранты, а потому учебный лагерь при батальоне играл очень важную функцию некоего моста между диаспорой и метрополией. По мысли фон Регенау, она заключалась «в том моральном воспитании, принципы которого выразились в “слиянии душ” — советской, не знавшей, но чувствовавшей Россию, и эмигрантской — знавшей старую Россию, но не знавшей ни Советского Союза, ни советских людей. У советских людей пробуждалось чувство “русскости”, проявлявшееся в активном национализме, а у эмигрантов этот национализм обрастал в живое и трепетное тело и очищался от иноземщины»^{312}.

Позднее были созданы лжепартизанские отряды, что привело к увеличению числа прямых столкновений с повстанцами.

Вот как сам Артур фон Регенау описывал первый бой батальона против народных мстителей. Обычно сухой в своих повествованиях, он, стремясь показать «красоту напряжения», использовал довольно банальные образы: «поднимается шум просыпающейся природы», «чирикают птички». События происходили «в слегка морозную ночь северной осени», когда «батальон силою 400 штыков вышел из своих казарм и потянулся к месту боевой операции. На рассвете, развернувшись в боевой порядок двумя ротами, оставляя третью в резерве, батальон начал входить в высокий лес». За последовавшей перестрелкой коллаборантам удалось не только убедить партизан прекратить огонь, но и объединить свои усилия для дальнейшей борьбы с большевизмом. «Через 40 минут огонь резко оборвался… А потом из лесу начали выходить первые, отдельные солдаты. Появилась голова выходящей колонны. Смешанной колонны национальных русских добровольческих солдат с их “зелеными лесными пленниками”. 400 солдат… батальона, потеряв двух убитыми и 14 ранеными, маршировали в свои казармы, ведя, вернее, идя совместно с 844 партизанами. Боевой, вернее, политический экзамен был выдержан блестяще. В лесу, через линию боевого огня, русские сговорились с русскими. Воевать им было нечего. Впереди их ждало общее — Российское национальное освободительное дело»^{313}.

К февралю 1942 года в подчинении Хольмстона-Смысловского находилось уже 12 батальонов, распределенных по всему Восточному фронту. Их численность составляла 10 тыс. (по другим сведениям, 20 тыс.) человек. На 85% они были укомплектованы бывшими бойцами и командирами РККА, а на 15% — белыми эмигрантами и их потомками^{314}. В частности, адъютантом фон Регенау был лейтенант Красной армии, ветеран советско-финляндской войны Михаил Сохин. Данная статистика опровергает утверждение Мюллера о том, что части Хольмстона-Смысловского состояли «из числа эмигрировавших на Запад бывших царских офицеров и необстрелянных новобранцев»^{315}.

Тогда же на основе части батальонов был создан 1001-й гренадерский полк абвера^{316}. Постоянное пополнение профессиональными кадрами способствовало расширению масштабов деятельности. В феврале 1943 года было получено разрешение реорганизовать вверенные Хольмстону-Смысловскому соединения в Особую дивизию «Р» («Россия»), или «Зондерштаб Р» (Sonderstab Rußland) с формальной численностью в 10 тыс. человек. В письме к князю Лихтенштейна ее командир утверждал, что «нашей задачей снова была фронтовая разведка и борьба в тыловых районах с находившимися там коммунистическими бандами»^{317}.

Центр Зондерштаба располагался в Варшаве сначала на улице Хмельна, дом 7, а затем Новы Свят, 5, под видом «Восточно-строительной фирмы Гильзен». К этому времени его структура включала в себя 4 отдела: 1-й (оперативный), 2-й (контрразведки), 3-й (пропаганды), 4-й (административно-финансовый). На данном этапе основной упор делался не столько на диверсиях и разведке, сколько на контрпартизанской борьбе. Смысловский грамотно оценивал масштаб движения Сопротивления, начавшегося, по его мнению, поздней осенью 1941 года как «партизанские шалости»^{318}.[69] Граф стремился не допустить его роста до «фактора уже не тактического, а стратегического значения»^{319}. Думается, что он лучше представлял опасность роста народной борьбы, чем немцы, считавшие, что 55% лесных солдат составляют «лица, насильственно завербованные или вынужденные присоединиться к партизанам под влиянием разного рода принудительных мер, колеблющиеся двурушники», в то время как остальная часть партизан делилась на следующие доли: 20% коммунисты, 15% евреи и лояльное советской власти население, 10% мародеры, уголовники, ищущая приключений молодежь^{320}. С целью противодействия движению Сопротивления глава Зондерштаба организовал широкую агентурную сеть на оккупированных территориях под видом служащих хозяйственных, дорожных заготовительных учреждений, разъездных торговцев и т.д. Так, например, в Житомире она располагалась под маркой «Конторы маслопрома»^{321}. Одновременно в ряде городов (Псков, Киев, Симферополь) были созданы резидентуры Зондерштаба.