По обе стороны Стены

И третий случай. Брюгге. Бельгия. Антикварная лавочка. Веши — всякие там подсвечники и пистолеты — разложены на тротуаре. Рядом в кресле молоденькая девушка. В руках «ГУЛаг». (Она встала, куда-то пошла, положила книгу рядом, и я увидел обложку.) Это было утром. Вечером я опять проходил мимо — она всё так же сидела, склонившись над книгой, уже кончала.

Мое сердце радовалось.

Так что не только «Пари-Матчи» и «Иси-Пари»… Хотя именно в «Пари-Матч» была напечатана фотография матери Щаранского у здания суда — сидит на каком-то ящичке, седенькая, в очках, что-то читает, а в трех шагах загородка, милиция, с любопытством, тупо разглядывают.

Пойдем дальше, оставив позади обилие и прессу, упоминание о которых считается не вполне дозволенным приемом.

В ящике письменного стола у меня лежит маленькая серенькая книжечка с моей фотографией, именуемая «Титр де вояж». Если я хочу поехать в Италию, Швейцарию, Англию или Германию, я кладу ее в боковой карман, сажусь в поезд, самолет или машину и еду в Лондон, Женеву, Рим. На границе, как правило, никто этой книжечкой не интересуется (если ты едешь машиной — на других видах транспорта задерживают не больше, чем на три-четыре секунды). Правда, в некоторые страны, как-то Австрия, Испания, Португалия, для нас, изгнанников, требуется виза. Получение ее отнимает не больше часа времени. И мы уже ворчим — идти еще надо, стоять в очереди…

Свобода передвижения! Боже, какое это счастье!.. В прошлом году в Афинах, на Акрополе, чертыхаясь из-за обилия туристов — из-за потных, почему-то в большинстве своем японских спин и грандиозных, на голову выше своих хозяев рюкзаков ФРГшных студентов с трудом можно было разглядеть колонны Парфенона, — я с грустью слушал иностранную речь и ни разу не услышал русского слова… В Париже его все-таки иногда можно услышать, в основном, правда, в магазине «Тати», там самые дешевые колготки и лифчики… А в этом году, исколесив чуть ли не половину испанских дорог на машине, мы видели на багажниках обгонявших нас машин только «F», «В», «D», «GB», «NL», «Н» — француз, бельгиец, немец (западный), англичанин, голландец, швейцарец, даже если это была «Лада».

А Пласа-Майор в Мадриде? Самый живой, веселый, кипящий, интернациональный уголок Европы. Гитары, песни, хохот, что-то поют, танцуют… И опять эти японцы — рядом с нами человек двадцать расселись, и все с фотоаппаратами, и не лень им и денег хватает, чтоб полземного шара пролететь и именно здесь веселиться — и какие-то бронзовые, курчавые эквадорцы или перуанцы, и хоть бы родной матючок где-нибудь прозвучал… Нет! (Кажется, я заполнил этот пробел.)

Но мы увлеклись. Увлеклись, так сказать, активом капитализма. Поговорим же о язвах. Как ни как, всё же инфляция, безработица, расизм, борьба за существование… С детства учили.

Начнем с последнего.

Когда меня спрашивают, что мне больше всего не нравится в капиталистическом мире, я, рискуя быть проклятым всеми левонастроенными интеллигентами, отвечаю — забастовки! Да — забастовки! И не краснею.

Я вполне разделяю точку зрения В. Буковского, который где-то сказал: «Если говорить о солидарности, то я понимаю ее так: рабочие некоего немецкого, допустим, завода, которые изготовляют, например, трубы по заказу Советского Союза, прекращают работу в знак протеста против преследований в Советском Союзе. Освободите Кузнецова, или Щаранского, или Гинзбурга, тогда и трубы получите. Вот это солидарность!»

Вижу улыбку, а то и сдвинутые брови… Рабочие борются за свои права, это их неотъемлемое право, это и есть демократия. Заступаться за Щаранского и Кузнецова дело, конечно, хорошее, но свой желудок все-таки ближе.

Вот о желудке-то и пойдет речь.

В конце июля этого года работники французских аэропортов, так называемые aiguilleurs du ciel, «небесные стрелочники» — диспетчеры и контролеры, объявили забастовку. Одно из основных требований — повышение зарплаты. Законно? Законно. Должен только кое-что разъяснить. Профессор Сорбонны, к примеру, получает 6–7 тысяч франков в месяц. Стрелочник — 8 тысяч! В переводе на советские деньги — по официальному курсу, т. е. более чем заниженному, — это около 1350 рублей. Много ли вы знаете людей, зарабатывающих столько в Советском Союзе? И можно ли кое-как свести концы с концами и заполнить желудок на этот заработок? Даже при росте цен?