По обоюдному согласию (ЛП)

Я лежал на боку, наблюдая, как ее грудь поднимается и опускается с каждым ее вдохом. Она повернулась во сне лицом ко мне, ее руки были подложены под щеку, а раскрасневшаяся кожа безупречно выделялась на фоне белых простыней. Не в силах уснуть, я наблюдал за ней, когда взошло солнце, еще больше осветив ее кожу. Восхищаясь первой женщиной, которая когда-либо спала в моей спальне, я вспомнил только что проведенную ночь.

Ее телефонный звонок напугал меня. Я лежал на диване и смотрел спортивные передачи ESPN, когда на моем экране появилось ее имя. Сначала я подумал, что это случайность, но когда телефон зазвонил несколько раз, я ответил на него. Крики о том, что она хочет, чтобы ее поимели сегодня вечером, и последующие вопли беспокоили меня. Я понятия не имел, как ее найти и где она была. Как только она появилась у лифта с остекленевшими глазами и кусала нижнюю губу, я мог видеть в ее глазах, что она хотела того же, что и я.

Черт, я хотел ее. Но только ли на одну ночь?

Вытаскивая ее из лифта, я понял, что не продержусь и одного шага, если она не отсосет мне. Но когда она упала на колени, не моргнув глазом, принимая меня глубоко и глотая без колебаний, когда я кончил — блядь. Тогда я понял, что одной ночи будет недостаточно. То, как ее рот идеально обхватил мой член… ее обнаженная кожа… эти глаза…

Блядь.

Мне пришлось убедить ее, что это должно быть нечто большее, чем разовое мероприятие.

То, что я хотел с ней сделать… Она должна быть моей, даже если это было всего лишь на короткий промежуток времени. Моей.

Ее запах завораживал; это была моя новообретенная слабость. Она была моей новообретенной слабостью, непохожей ни на одну женщину, которая у меня когда-либо была — жесткая, осторожная и сексуальная мегера.

Ее золотые волосы разметались по подушке и вокруг нее, как солнце, восходящее над Манхэттеном. Не в силах больше держать свои руки при себе, я протянул руку и провел свое имя по ее нежной коже. Х-А-А-С.

Женщины были одноразовыми, и я никогда не привязывался к ним, но в ней было что-то такое, что потенциально могло затуманить мое суждение.

Вытянув руки над головой, она медленно открыла глаза, просыпаясь. Ее изумрудно-зеленые радужки приветствовали меня, и я не мог отвести глаз. Она улыбнулась, прежде чем перевернуться на живот, пряча свои идеально пухлые груди. Верхняя простыня едва прикрывала ее округлую попку.

Она зарылась лицом в подушку и глубоко вдохнула, прежде чем взглянуть на меня одним глазом. Одна сторона ее лица дернулась, когда она ухмыльнулась. Затем, покачав головой, она снова спрятала лицо. Ее невинность в течение дня сводила меня с ума. Всего несколько часов назад я связал ее и погрузился глубоко в нее, трахая ее киску так, словно завтра не наступит. Но прямо сейчас она вела себя застенчиво, с девичьей улыбкой на лице. Она была открытой, необузданной и незащищенной для меня. Ее глаза пожирали меня с каждым моим прикосновением, но теперь они показывали ее застенчивость.

— Доброе утро, — сказал я, убирая волосы с ее лица.

— Привет, — прошептала она хриплым голосом.

— У тебя похмелье? Как спалось? — спросил я, рисуя свое имя у нее на спине.

— Если честно, хорошо. И, что удивительно, никакого похмелья. Который час?

Она огляделась в поисках часов.

— Еще рано. Возвращайся в постель. — Я поцеловал ее в плечо.

— Мне пора, — сказала она, но не сделала попытки подняться.

— Еще немного. — Я притянул ее ближе к себе. Я еще не был готов отпустить ее. Одной ночи было недостаточно. Я крепко прижал ее к своему телу.

— Не уходи пока.

Повернувшись ко мне, она положила голову мне на грудь и обхватила руками мой живот. Держать ее в объятиях было здорово. Это было похоже на… как будто я был опьянен.

Позже тем утром я проснулся в пустой постели, простыни с ее стороны были холодными. Вдыхая ее стойкий аромат, я взял записку, которую она оставила на тумбочке.

Хаас,

Прости, что ушла, не разбудив тебя

Спасибо за прошлую ночь

Целую, Линн

— Одна ночь. — Прекрати нести чушь, Хаас. Это было всего на один чертов раз. Это было то, что мне нравилось больше всего с любой другой женщиной, и она ничем не отличалась.

Я сбросил простыни. Пара часов в спортзале превратили бы ее в слабое воспоминание.

***

Деревья цвели по всему Нью-Йорку, и Центральный парк был переполнен людьми, которым не терпелось выбраться на улицу в великолепный весенний день.

Я сел в свое офисное кресло, повернувшись так, чтобы смотреть на горизонт Нью-Йорка. Прошло пять дней с тех пор, как Брейлин была подо мной. Ее золотые волосы, обернутые вокруг моего пальца, теперь были только образом в моем сознании. Я посмотрел вниз на свою ладонь, вспоминая, каково это — держать ее, чувствовать ее мягкую кожу под моей и ее сердцевину, зажатую вокруг моего члена.

Какого хрена? Неужели у меня встает при одной мысли о ней?

Запищал интерком, отрывая меня от моих мыслей.

— Мистер Хаас, Вас хочет видеть Сэмми, — раздался голос Мелиссы из динамика.