По образу дракона (ЛП)

Чтобы избавиться от мрачных мыслей, Нат погрузился в созерцание простиравшейся вокруг белесой голой равнины. От вида этой чистой красоты у него комок подступил к горлу. Как он любил эту пылающую пустоту, эту мертвую обнаженность камней – высохших, раскаленных, покрытых трещинами. Нетронутое пространство, мучительно-прекрасное небытие, чье сверкающее великолепие научил его любить Рацца. Лицо Ната исказилось под каучуковым шлемом. Подумать только, всего через несколько недель все это будет разрушено дождями! От непрерывных ливней вода постепенно проникнет сквозь затвердевшую корку песка, размоет ее. Семена, спящие глубоко под поверхностью, там, куда лучи солнца не отваживаются заглядывать, распустятся почками, выбросят щупальца побегов к обложенному тучами небу. И в немыслимо короткое время пустыней завладеет зеленая скверна. Деревья, кусты, трава… Этот суетливый мягкотелый мир листьев и тягучих растительных соков. Леса и луга поглотят величественную наготу песка, зеленая язва распространится по всей планете; это будет время дождей, росы, непреходящей сырости. Невыносимая влажность превратит воздух в тошнотворный туман, пропитанный запахами гниющей земли. А в довершение всего, отвратительные цветы раскроют свои яркие венчики и начнут испускать зловоние…

Да, природа перейдет в наступление… Ужасная природа, порожденная водой, порожденная мочой грозовых облаков. А наводнения! А озера, пруды, реки! Их высохшие русла снова наполнятся бурлящими потоками… Для обитателей утеса тогда начнется тревожное время. В пещерах специальные патрули будут то и дело осматривать стены, отыскивая места проникновения болезнетворных паров влаги. Начнется время осушающих огней, время ревностно поддерживаемых очагов. Груди рабынь-гидрофагов в два раза увеличатся в объеме, превратятся в тугие шары плоти с проступающими изгибами вен.

Снаружи, у порога пещер, будет бродить смерть – драконы, пробудившиеся с дождем, драконы, голодные после спячки. И тогда женщины и дети начнут исчезать.

Нат так сжал кулаки, что наполовину расслоившиеся перчатки оставили на его ладонях липкий след.

Шесть месяцев. Надо выдержать шесть месяцев, прежде чем вернется зной, прежде чем солнце вновь обретет свою силу и выжжет всю растительность. Тогда листья пожелтеют и станут жесткими, как змеиная кожа. Деревья начнут валиться, а трава превратится в жалкие клочья соломы. Цветы будут зиять мертвыми чашечками, едва прикрытыми обгоревшими лепестками. Вместе с жарой придут лесные пожары; они ускорят разрушение.

И уж тогда они выйдут из пещер! Выжившие обитатели скалы столпятся у порога своих гротов, чтобы посмотреть, как очищающее пламя несется к горизонту. Отвратительный зеленый покров будет поглощен огнем, на месте сожженных джунглей вновь утвердится пустыня, простор, лето… Драконы, эти хищники дождя, кинутся прочь от новоявленного пекла, ища спасения в оцепенении, превращаясь в окаменелости с едва тлеющей жизнью.

Сезон огня подарит детям огня шесть месяцев беззаботной жизни. Затем цикл войдет в следующую фазу, и борьба продолжится вновь.

Нат встряхнулся. Солнце уже почти скрылось за дюнами. Знаком он велел молодой служанке заняться ночлегом.

Погруженный в свои мысли, он, оказывается, проехал четыре часа без единой остановки. Сейчас утомленные животные едва плелись, опустив головы до земли. Нат спрыгнул на песок, отстегнул седло, ослабил подпругу и при помощи Боа снял с себя эластичные доспехи. Каждый предмет облачения – шлем, набедренники, поножи – служанка отряхивала от пыли, посыпала тальком и бережно скатывала в рулон, после чего убирала в деревянный кофр. Нат остался по пояс голым. Кожа у него была загорелой, по-девичьи шелковистой, а отсутствие волос на груди выдавало его молодость. Тем временем Боа распрягала вьючную лошадь. Нат непроизвольно сделал движение рукой, увидев, как она ставит на песок ящики, обтянутые тонкой кожей. Он чуть было не крикнул: «Осторожно!», но это было лишним: рабыня все делала так, как надо, ее тщательно обучили выполнять подобную работу. Боа вырыла руками углубление в земле и уложила в него опасный груз, накрыв его густым слоем песка. Гипертрофированные груди мешали ей свободно двигаться, и ее раздражение проявлялось в подрагивании жестких прядей, сбегающих по спине.

Нат наклонился и поискал в седельной сумке книгу наказаний, небольшой том в переплете из толстой плохо выдубленной кожи с крупными складками, которая до сих пор, спустя много лет, источала животный запах. Резким движением он протянул книгу Боа.