По образу и подобию

Спутник имел атмосферу, разреженную, но всё же атмосферу кислородного типа, и растительную жизнь. Диковато было видеть пейзажи бесконечной степи с зеленовато-бурой травой и сине-белой, разводами, планетой над горизонтом. В принципе, спутник можно было терраформировать. Начать культивацию генномодифицированных сельскохозяйственных растений. Жить в закрытых городах и комплексах, исследовать планету и строить плавучие города там.

Шанс, откровенно говоря, был так себе. С Сильфидой не сравнить. Но он был, спасибо мирозданию хотя бы за такой. Четыре года кочевой жизни утомили людей и истощили ресурс «Ковчега».

Надо было оставаться и начинать с тем, что есть.

Алёна вела универсальный, класса «атмосфера-пространство» скаут-охотник над вечной степью Первой Луны (у планеты было ещё два спутника, меньших размеров, без атмосферы и без жизни), и рассеянно думала, что никакой романтики в космосе нет и в помине. Есть — работа. Изматывающая, рутинная, тяжёлая и опасная работа. Вот только скажи девушке поменять эту работу на какую-нибудь другую, попроще, ну, скажем, в гидропонных оранжереях за растениями ухаживать, ведь откажется наотрез и ещё всяких разных слов добавит к отказу…

Напарник, мальчишка-телепат Женька Скобелев, сын погибшего на Сильфиде комадара Скобелева, тот вообще тащился от восторженного счастья. Алёна посматривала на него с тихой завистью, вспоминая себя. Такой же полный энтузиазма взгляд, готовность влезть к чёрту в пасть, пройти на руках по краю чёрной дыры, прыгнуть через пространственный разлом безо всякой защиты, лишь бы показать и доказать, что — достоин похвалы. Ребёнок, что тут скажешь. Всё-таки разница между девятнадцатью и четырнадцатью — громадна. Иногда Алёна думала, а что будет дальше с нею, если уже сейчас она, останавливая прекрасные порывы к героизму у юного Скобелева, чувствует себя перебежчиком во враждебный лагерь взрослых? А что будет с нею в тридцать? В сорок? Немыслимый возраст!

Да, но когда-то и девятнадцать казалось запредельным сроком…

— Смотрите, озеро! — воскликнул Женька.

Впереди блестела ровная тёмная поверхность. Действительно, озёро… Озёра на Первой Луне были редкостью.

— Вижу, — отозвалась Алёна и сообщила диспетчеру: — Я — «Факел-один», вижу озеро, идём на снижение.

— Облёт и посадку разрешаю.

Озеро представляло собой вытянутый овал, изогнутый с одного края. Вода стояла в нём абсолютно неподвижно, без ряби. Сверху выглядело так, будто кто-то кинул на сине-зелёный ковёр степи осколок зеркала. Вот только у осколков не бывает таких ровных и гладких краёв…

Взяли образцы: пробы грунта, воды, тщательно сняли пейзаж на видео. Низкая трава напоминала чем-то земной спорыш. Здесь не было насекомых-опылителей и, как следствие, не было цветковых растений, а те, что были, размножались спорами, как земные папоротники.

— Искупаться бы, — мечтательно произнёс Женька.

— Ага, — хмыкнула Алёна в маску. — Научись дышать двенадцатью процентами кислорода и вперёд…

Над озером вставал сине-белый, разводами, серп Планеты, чётко отражаясь в тёмной неподвижной воде. Слева, где садилось за ровный горизонт местное солнце, разливалось багрово-алое сияние вечерней зари.

Не Земля. И не Сильфида. Алёна попыталась было представить себе башни городов над этой степью под этим солнцем, и не смогла. «Наверное, всё-таки будем обживаться на Планете, — подумала она. — Там больше ресурсов, сила тяжести сопоставима с земной, ну, а холод… Приспособимся, не в первый раз…»

— Пошли, — сказала она Женьке. — Пора возвращаться.

На полдороге к базе у скаута внезапно помер с пожаром двигатель. Вообще-то, надо было по уму катапультироваться, но пожар удалось потушить, и Алёна довела машину до места на одном движке. Женька возбуждённо хвастал Приключением всем, желающим послушать, а Алёна с глухим раздражением думала про себя, что вот уж таких приключений лучше бы не было вовсе…

Она вернулась домой только через два часа. Много времени занял осмотр машины и подробные разговоры с механиками, потом надо было сдать образцы, потом уточнить график последующих вылетов… одно да потому, рутина.

А дома ждало веселье. Два карапуза, четырёх и трёх лет, способны перевернуть вверх дном всё, до чего могут дотянуться, особенно если присматривающий за ними взрослый сам дурак дураком со взыгравшим в заднице детством. Алёна явилась в самый разгар веселья: по несчастной квартире летало всё, включая детей, в каком-то первозданном стихийном хаосе, а уж визгу было — туши свет, спасай уши.

— Взрослый мужик, — ворчливо выговорила Алёна, — а туда же, ясельная группа штаны на лямках. Тим, кто доверил тебе контрольный пункт управления двигателями «Ковчега»?

Тим, улыбаясь, аккуратно опустил всё, висящее в воздухе на пол. Маленький Виктор тут же завопил, что хочет ещё. Лада отнеслась философски. Девочка вообще на многое смотрела отстранённо, не в пример своему дяде. Она никогда не хныкала, никогда не требовала ничего, не кричала «хочу» с подтекстом: хоть вы все тресните напополам, Я — ХОЧУ! — как часто поступают маленькие дети.