По образу и подобию (СИ)

В длинный коридор с двух сторон выходили двери, как в больнице, с той лишь разницей, что коридор освещался тусклыми от времени и длительного неухода панелями и не мог похвалиться должным уровнем стерильности. В одну из дверей и вошли девочки.

Узкая комната с окном-имитацией, в окне — пшеничное поле, обрывающееся над полноводной рекой, закатное небо, заря на полгоризонта и звёзды… Две узкие кровати, столик у окна, пара тумбочек, шкафчик.

— Твоя, — кивнула Халька на пустую кровать.

Алёна осторожно села. Внезапно накатило слабостью, задрожали руки. Большим трудом удалось не расплакаться…

— Халя, а ты что здесь? — спросила Алёна. — Ты-то почему из дома ушла?

— А нет у меня больше дома, — хмуро объяснила Мальсагова, забираясь на свою кровать с ногами.

— Это как, то есть, нет? — не поняла Алёна.

— Жрать хочешь? Вон открой ящичек, там печенье и пачка сока… бери… Угощаю.

Алёна вытянула начатую пачку, захрустела сухим печеньем. Вкусно, особенно когда с голодухи.

— Мои предки, как я уже говорила, оказались идиотами, — начала объяснять Халька. — Отец, как ты знаешь, занимался поставками продовольствия. Однажды ему предложили выгодный контракт, он согласился. А потом оказалось, что этот кокгракт в конечном счёте выводил на «Зелёный мир» и поставки уходили на Юг.

— Ох, ты-и… — только и смогла выдохнуть Алёна.

— Ну, что, его арестовали, как пособника, и маму тоже, может, расстреляли уже… мелких в интернат, а я… Я как-то сумела сбежать, сама не знаю как, бродила по городу, пришла на подлеталки… думала, утоплюсь к чертям собачьим, а тут — Митра, ну ту его видела уже. Дмитрий Мирошкин его зовут. Вот так и живу с тех пор. Здесь. Телепаты — сволочи, — с ожесточением добавила Халька.

— А телепаты с чего… — не поняла Алёна.

— Да могли же они разобраться, что папу обманули?! — с яростной тоской спросила Мальсагова. — Могли! Но не захотели. Предпочли просто кинуть человека в тюрьму и расстрелять. За пособничество. И маму тоже, как соучастницу! Вот тут все такие. У кого родных, а кто и сам… ни за что.

— Блин, — только и сказала Алёна.

— Именно что, — угрюмо подтвердила Халька. — Блин…

— Слушай, я что-то, — сказала Алёна неуверенно. — Ну… нехорошо мне. Я посплю?

— Да спи, чего спрашиваешь. Ты теперь наша.

Алёна стянула обувь, вытянулась на постели. Долго смотрела в тусклый, давно плакавший о косметическом ремонте потолок. Так странно было чувствовать себя… Усталость навалилась, но сон не шёл, ни в одном глазу, хоть плачь. Халька читала книгу с терминала. Не со своего, а с какого-то старого, битого и царапанного, наверняка без идентификатора, с функцией только читать. И то. Куда ей в информ соваться. Засекут и схватят. У неё персонкод такой же, как и у Алёны, а значит, ответственность — полная. То есть, получи поражение в правах за действия главы семьи и распишись. Тюрьма. Или, о боги, расстрел.

Одно дело слушать страшные байки про такие вот случаи. Совсем другое, столкнуться нос к носу. Ведь это не кто-нибудь абстрактный! Это — подруга, с которой бок о бок с ясельной группы ещё… И семью её всю жизнь… Жесть. Кровельная.

Сон обвалился внезапно, стеной. Алёна провалилась в него как в колодец.

Когда она очнулась, в комнате никого не было. Вылезла из постели, поёжилась, — было холодно. Странно, никогда почти не мёрзла, а вот тут вдруг стала… В животе ныло, но крови вроде бы не было. Может быть, не было пока? Розы Тимофеевны здесь нет, так что не спасут, если вдруг что. А и пусть, со внезапным ожесточением подумала Алёна. Пусть сдохну! И весь этот эксперимент Олега Ольгердовича пусть накрывается большой медной лоханкой. Если нельзя улететь с планеты вместе с Тимом и ребёнком, то и пусть.

Алёна вышла в коридор, пошла на свет. И выбралась в большую комнату, плоховато освещённую — не хватало источников питания, что ли, экономили. Народу в комнате оказалось довольно много, все разношёрстные, разновозрастные, но, удивительно, одетые чистенько. Встреть такого на улице, не скажешь, что он изгой… Кто-то возился с оружием, кто-то ел, кто-то играл, устроившись прямо на полу, в пирамидальные шахматы — где только взяли… Интереса к Алёне не проявил никто. Подняли, повернули головы в её сторону, и так же равнодушно отвернулись, занялись своими делами. Хальки нигде не было…

— Новенькая, слушай сюда, — сказал ей подошедший Митра.

Алёна кивнула.

— Правила у нас простые. В город без разрешения не соваться, драк не затевать. Первые дней десять будешь на кухне, дальше по графику. Сегодня отдыхай, завтра приступишь. Ещё одно правило: не удивляться и не задавать вопросов. Со временем поймёшь. Доступно объяснил?

Алёна посмотрела в его серые, холодные глаза, и кивнула.

— Вот и славно.

— А сейчас мне что делать? — спросила она.

— Вопрос? — осведомился Митра.

Алёна покачала головой. Митра ей не нравился. И что-то подсказывало, что драка с ним, с, судя по всему, натуральнорождённым, несмотря на собственную, Алёнкину, паранорму, принесёт лишь печальное фиаско.

— Отдыхай, я же сказал, — бросил Митра и отошёл.