По одному пути (СИ)

Когда двуликий обернулся, они стремительно исчезли из города.

* * *

— Видишь, — вдруг сказала ей спутник во время очередного привала. — Мне вполне хватило и получаса! — с довольным видом потряс перед лицом девушки объемным мешочком с монетами.

Двуликая забрала протянутый кошелек и задумчиво спросила:

— Ты ведь и кузнеца обокрал?

— Как ты поняла? — слегка удивился он.

— По морде твоей лошадиной. Что это было?

Вальдер вздохнул, быстро извлекая из волос посеребренный стилет, и признался:

— Правда, пользоваться им я не умею, но он так и мозолил глаза. Не удержался.

Она легко вырвала у него стилет, профессионально повертела его в руках и спрятала в своем левом сапоге.

— Но… — начал было он, но Пантидера спокойным голосом властно приказала:

— Ясиащарбо[10].

Парень обиженно поджал губы, но все же послушался. С неё станется лишить его обеда или ужина — сам он готовит ужасно.

Таким вот образом они путешествуют уже около десяти дней. Привалы делали раза три в день. Спать укладывались на закате.

Пантидера готовила, стирала, ухаживала за Пеплом и охотилась якобы с арбалетом, хотя на самом деле она уходила глубоко в лес, прятала вещи, оборачивалась в зверя, а следы от клыков и когтей на добыче Вальдер ещё ни разу не заметил.

Ночами становилось все холоднее, но Пантидера упорно не желала спать рядом со своим спутником, предпочитая место в опасной близости от костра. Плащ — единственный аналог одеяла — она благородно отдала более мерзлявому Вальдеру, из-за чего каждый раз страдала от пепла и потухших угольков в волосах.

Вальду, конечно, не нравилось, что из-за него по ночам мерзнет девушка. Совесть мучила круглыми сутками, и, естественно, он пытался как-то это исправить; ложился рядом, когда она уже спала, укрывал её тем же плащом, но Пантидера спала очень чутко, и он несколько раз кулаком получал по морде. Его спутница ясно дала понять, что не нуждается в жалости и ухаживаниях. Однако скоро ей пришлось поплатиться за свою гордость.

— Апчхи-апчхи-апчхи!

— Ты сегодня такая разговорчивая! — с улыбкой воскликнул Вальдер, оттаскивая девушку от ледяного ручья, в котором она стирала их вещи.

Целительница не удостоила его ответом, но позволила усадить себя к костру и укутать в плащ.

— И чем мне теперь тебе лечить? — неожиданно строго поинтересовался он, пытаясь стянуть с неё мокрые штаны. Она старательно отбивалась от него ногами и все норовила попасть пяткой ему в глаз.

Около часа он боролся с ней, терпеливо сносил побои пациентки, но когда та попала ему чуть ниже пояса, терпение наконец лопнуло.

— Я не хотел этого делать, но ты меня вынудила! — непривычно остальным голосом сообщил он и быстро дотронулся до ее оба.

«Маг!» — только и успела подумать Пантидера, прежде чем погрузиться в темноту.

Вальдер подхватил девушку и аккуратно уложил ее на землю. Он начал переодевать вредину в сухую одежду, как заметил на нежной коже крупный, длиной в указательный палец, белый шрам. А затем еще один и еще.

— Великая Пандора! — прошептал ошарашенный мужчина, насчитав семь следов насилия. Оборотень осел рядом с ней на землю, не в силах устоять на ногах и оторвать взгляд от ее тела. Два шрама, обозначающие линии ключиц, два по бокам на уровне груди, два, симметрично расположенных между аккуратным пупком и тазобедренными косточками. А седьмой был над сердцем. Помимо них, кожу усеивали другие маленькие шрамы и ожоги. Гнев сдавил мужчине горло, и он стиснул челюсти.

От злобы его отвлекла дрожь обнаженного тела. Оборотень поспешно одел ее в чистую сухую одежду, сел поближе к костру, устраивая Пантидеру у себя на коленях, и стал растирать ее кожу. Он прекрасно понимал, что когда она очнётся — ему влетит особо и изощрённо, но, после увиденного, это его мало волновало.

В голове почему-то всплыло лицо Пантидеры, когда она рассказывала ему про церковь; эти потемневшие от тихой глубокой ненависти зелёные глаза.

— Ты, правда, не знаешь? Недоверчиво спросила она тогда, сверля его пронзительным взглядом, полного страдания и… Зависти?

«Неужели, — пришла ему в голову странная мысль. — Она была схвачена церковью? Тогда, может быть, она… Оборотень?»

Предположение было диким, но как объяснить ее поведение и идеальное знание языка оборотней? За те десять дней, что они уже путешествуют, Вальдер развлечения ради разговаривал с ней на полном обороте, но девушка всегда отвечала легко и незамедлительно. Складывалось впечатление, что она говорила на нем всю свою сознательную жизнь.

«А то, что она людей избегает и старается скрыть лицо, когда находится в толпе? — продолжал размышления он, перебирая пальцами ее кудрявые волосы. — Она ничего не рассказывает, и терпеть не может, когда я задаю ей вопросы».

Он просидел так целую ночь, размышляя о той, которую прижимал к своей груди, и, только когда взошло солнце, Вальдер выпустил ее из объятий. Он установил магический барьер вокруг их стоянки, подхватил ее арбалет и отправился на охоту.

* * *

Пантидере снилось детство. А если быть точнее, тот его период, проведённый в гареме.