По осколкам

− Детдомовская? – санитарка отжала тряпку и вновь набросила её на старую деревянную швабру.

− Нет, просто так получилось. Схоронила всех, – бросив вдруг потеплевший взгляд, замолчала на время, тяжело вздохнув.

− У меня пятеро деток, − начала она неожиданно. −Уже взрослые все. Когда муж ушёл, сложно было. А потом всё как-то само собой наладилось. Несмотря на все трудности, дети дают нам и смысл жизни, и любовь. Он – единственный, – санитарка махнула головой в сторону ребенка на моих руках, – кто будет любить тебя всегда, несмотря ни на что. Любовь детей не требует подтверждения. Они не любят за что-то, они любят просто так, потому что ты есть, потому что ты его мать. И даже время не в силах это изменить. Даже если ты его бросишь, он будет тебя всегда ждать. Потом ненавидеть, но всё равно хранить мысль о тебе в своей душе всю свою жизнь. Сколько бы ему лет не было.

Санитарка домыла пол и вышла из палаты, а я так и сидела. Смотрела на маленький сопящий свёрток в своих руках, осознавая, наконец, что для этого крохи, смешно корчившего носик во сне, я − целый мир. Я для него единственный родной человек на всём белом свете. А он единственный родной человек для меня, и больше никого у нас двоих нет. С этого момента внутри меня что-то щёлкнуло. С каждым прожитым днём затирались мысли о плохом. Стало всё равно, от кого родился этот малыш, и как он был зачат. Я просто его полюбила всей душой. Так сильно, как была вообще способна полюбить в своей жизни. Внутри меня будто сломался какой-то невидимый барьер. Он стал моим солнцем, моей радостью, моей душой, тем, ради которого я готова была свернуть горы. Старая санитарка, сама того не зная, изменила жизнь двум людям, обронив всего несколько фраз, таких нужных и необходимых именно в этот конкретный отрезок жизни.

И сейчас, спустя столько лет, я ей за это безумно благодарна. Отставила в сторону давно опустевший бокал и вышла из кабинета. Матвей уже мирно посапывал в кровати. Поправила одеяло, едва касаясь, поцеловала на ночь и отправилась к себе. Завтра очередной день борьбы, и мне нужно отдохнуть.

Офис Никольского.

Время обеда. Шею неприятно ломит от долго сидения за столом над документами и за монитором компьютера. Поэтому решаю не заказывать еду в с доставкой, а спуститься вниз и перекусить в кафе, что находится в шаговой доступности от офиса.

Прихватив пиджак, спускаюсь на первый этаж и, выйдя из лифта, почти сразу замечаю через стеклянную дверь, как Инга направляется ко входу. Может, сейчас удастся поговорить. Меня прямо калит эта идиотская ситуация. Надеюсь, она успокоилась, и я смогу всё нормально объяснить. Я делаю шаг ей на встречу, как неожиданно кто-то почти прыгает на меня со спины и, обхватив руками за шею, едва не повисает на мне. Покачнувшись от неожиданности, срываю с себя чужие руки и разворачиваюсь. Да какого, мать вашу, чёрта? Передо мной снова эта чокнутая.

− Какого хрена? Кто, мать твою, ты такая? – трясу девчонку, стискивая её предплечья.

− Максим, мне больно. Перестань, пожалуйста, – нет, эта с*ка просто издевается надо мной. В это время Инга уже подходит к нам.

− Что и требовалось доказать, Никольский. Я даже не удивлена. Отпусти девушку, у неё останутся синяки. Она же не виновата, что ты мудак, пытающийся усидеть на двух стульях, – да я готов размазать эту шл**ку по стене, не то, что оставить синяки.

− Это какой-то бред, честное слово. Давай поговорим. Спокойно, – но она уже не слушает меня, ищет что-то в сумочке. Выуживает из неё связку ключей и протягивает её мне.

− Держи. Надеюсь, больше тебя не увидеть.

− Постой! – отпускаю эту белобрысую дуру и кидаюсь за Ингой. − Она просто какая-то сумасшедшая. Слышишь? Она преследует меня. Ты можешь меня просто выслушать!?

Инга резко разворачивается уже возле своей машины.

− Никольский, не устраивай сцен. Хватит этих сказок. Ты сам-то себя слышишь? – она садится в свою машину и уезжает, а я стою, как полный придурок, посреди улицы. Да твою ж мать! В сердцах пинаю по колесу стоящего рядом авто, и машина взрывается громким звуком сигнализации. Чёрт! От безысходности провожу ладонью по лицу и волосам. Обедать уже не хочется, аппетит пропал напрочь. Возвращаюсь в холл бизнес-центра с целью устроить кое-кому хорошую взбучку и узнать, наконец, какого чёрта это всё значит. Но эта белобрысая дрянь уже ушла. Охранник говорит, что она выскочила за дверь сразу после того, как я бросился за Ингой, и уехала.

Офис Красновой.

− Анна Вячеславовна, всё сделано. Кристина отзвонилась, подъедет к вам через тридцать минут.

− Хорошо, Ром, – кладу трубку. Радость медленно разливается по венам. Представляю, как Никольский рвёт и мечет сейчас от досады. Теперь денег несостоявшегося тестя не видать, как собственных ушей.

Выхожу из кабинета в приёмную.

− Ирина, позвоните Владлену Александровичу. Пусть свяжется со мной.