По осколкам чувств

Да, в свадебный салон!

Переступила порог и давай насиловать сознание, заставляя себя снова и снова прокручивать в голове, то, что увидела в злополучной квартире Дениса.

И вуаля – то, что мне надо. Слезы рекой, подбородок дрожит, голос сиплый, на изломе. Обида! Горе! Беда!

– Валерия, что случилось? – кинулась ко мне та самая девушка-консультант.

– Все пропало, – заломила руки.

– Не пугайте меня, пожалуйста!

– Простите, но…

– Может водички?

– Может…

– О, присядьте здесь, – и подвела меня к мягкому диванчику, а уже через минуту сунула в руку стакан с ледяной водой.

– С-спасибо, – всхлипнула и принялась глотать.

– Не за что. Ну, что стряслось?

Вздохнула глубоко, перевела дыхание и постаралась говорить членораздельно, хотя рыдания все еще душили меня нещадно.

– Свадьбы не будет.

– Почему?

– Же…жених мой…

– Что?

– Того.

– Того?

– Ага.

– Умер что ли?

– Да, – кивнула тут же.

И ведь не вру. Денис действительно умер для меня.

Навсегда!

– О, Господи! – ужаснулась девушка.

– Надеюсь, вы войдете в моё положение?

– Конечно, Валерия! Я сейчас позвоню хозяину салона, он конечно же пойдет вам навстречу и вернет деньги за платье и туфли. Вот только белье, сами понимаете – никак.

– А белье возвращать и не надо, – закивала я, – мне оно еще пригодится.

Сомнительно, конечно. Но! Денис обязательно будет шерстить все, так как эти траты хоть и оплачивались с моей карты, но были за его счет. Так вот, пусть знает, что платье я вернула, а шикарный комплект белья с дыркой в самом стратегическом месте оставила себе.

На память, так сказать.

И в качестве компенсации. Так-то!

Спустя четверть часа кругленькая сумма денег приятно грела мой карман. А что? Без денег лететь на Шри-Ланку не каждый сможет. Я – так точно не смогу. Это моя премия. За вредность, да! Считайте, что я получила запредельную дозу радиации.

Вот!

Глянула на часы и ужаснулась.

– Оу, кажется, кто-то может опоздать в рай.

И припустила в сторону метро. Добралась до вокзала и села на электричку. А через час я уже сошла на станции и направилась в сторону домика, который достался мне от матери. Я в него съехала на прошлой неделе, чтобы не платить за новый месяц в общежитие. Я как думала? Поживу тут немного, пока у Дениса сосед съедет после нашей свадьбы и мы наконец-то будем жить вместе.

И эту развалюху в поселке продадим, вложившись в новостройку или еще что-то. Не важно, главное, что свое.

И вот. Вложились. Разбежались и еще раз вложились.

К ограде подошла, озираясь. Вроде бы никого. Скрипнула хлипкой калиткой и пробралась к своему жилищу. Три сотки и тридцать пять квадратов – вот и все, что мне осталось от прошлого. Но я не жаловалась.

Поздно.

Забежала в домик. Покидала в старенький чемодан купальник, сланцы, тот самый развратный комплект на всякий пожарный и еще что-то, что могло понадобиться мне в жаркой тропической стране. Затем закрыла дом на ключ и двинула к соседке, которой торопливо объяснила, сколько меня не будет и что делать с единственным фикусом, стоящим на подоконнике.

А затем снова потащилась на станцию, чтобы добраться на перекладных до аэропорта.

Мой первый перелет. Моя первая поездка на море.

Я думала, что она случится с любимым и родным человеком, а оно вон как все повернулось.

Одна, сердце в хлам и глаза на мокром месте.

Прошла контроль, купила валюту в круглосуточном обменнике и зарегистрировалась на рейс. А затем села в зале ожидания и принялась планомерно вычищать совместные фото с бывшим женихом в своем телефоне.

Вот мы с Денисом в зоопарке – в топку! Вот мы катались на конках – удалить! Вот мы лепили пельмени – в корзину!

Все под ноль. Будто бы нас никогда и не было.

После последнего удаленного снимка боль в груди становится почти нестерпимой – вырезать без анестезии все мечты и планы на будущее – это пытка. Понимать, что всё было напрасно – еще хуже. Смириться с тем, что твой родной человек конченая скотина – смерти подобно.

А уж когда он пытается еще и отсвечивать, посыпая кровоточащие раны солью – это персональное чистилище. Но я только прикрываю глаза и решаюсь быть сильной даже сейчас.

Даже тогда, когда я на самом дне.

Да, в руке вибрирует мой телефон. И да – это снова Денис.

И я принимаю вызов. Мне не хочется, но я должна. Игнор – лучшее оружие. Но когда он приправлен лютым пофигизмом – это еще круче.

– Ну что ты названиваешь мне, Шибаев? – вздыхаю я, а сама сгибаюсь в три погибели.

Внутри меня на полной скорости перекручивает внутренности адская мясорубка. Скоро и сердце пойдет в расход.

– Лера, какого художника? Ты где? Я приехал к тебе в Ильинский.

– А зачем ты туда приехал?

– Нам нужно поговорить! – рубит безапелляционно.

– А мне сейчас недосуг с тобой говорить, Дэнчик, – фыркаю я, кусая до крови губы.

– Ты пьяная там что ли? Или обдолбанная? Мы сколько лет знакомы, Лера? И ты намереваешься сейчас спустить все в унитаз из-за проходного и ничего не значащего эпизода?

– Ах, эпизода…

– Мы поговорим, и я тебе все объясню. Если потребуется, то на пальцах, Лер. Обещаю, ты все поймешь.