По осколкам лжи (СИ)

Полными слёз глазами я вижу, как он ухмыляется и толкается в меня сильнее. Ещё раз и ещё. И острая боль пронзает низ живота. Он убирает руку от моего рта и схватив за ноги, натягивает на себя, как марионетку. А я кричу срывающимся голосом.

– Прошу! Не надо! Мне больно!

– Да, вот так, – скалится он мне в лицо и его движения внутри меня становятся более жёсткими, почти невыносимыми.

Пока я с помощью воспоминаний пытаюсь прийти в себя и не поплыть от возбуждения, он отшвыривает мешающее нам полотенце и расстёгивает пояс своих брюк. Проводит пальцами по моим складкам, ухмыляется.

– Ты уже мокрая.

– Ты будешь что-то с этим делать или решил затрахать меня болтовнёй? – подначиваю зло, на что его ухмылка становится шире.

Вмиг он достаёт свой член, раскатывает по нему резинку и входит в меня одним махом по самые яйца. Ощущения не из приятных, и я вскрикиваю, хватаясь за его плечи, вонзаясь в них ногтями через рубашку.

– Да, сука, вот так, – теперь он похож на того самого зверя, который снился мне все семь лет. И снова через боль я вспоминаю эту жестокость и животную страсть, с которой он может иметь.

Плачу. Но не от боли. От крика Анечки, что звучит в ушах. Я слышу, как она воет и умоляет его отпустить, но он не знает пощады. Больной на голову ублюдок.

– Тише, – ухмыляется мне в лицо и целует в губы. Проникает языком в рот и насилует меня им, как и членом. – Без слёз давай. Я только начал. Ночь будет длинной.

Он приостанавливается, но встать с него не позволяет. Берет бокал с коньяком, подносит к моим губам.

– Пей.

Я проглатываю всё одним глотком и, швырнув бокал на пол, двигаюсь на нём уже сама. Приподнимаюсь на его члене и опускаюсь на него же. Алкоголь внутри кипятит всю накопившуюся ярость, и я вонзаюсь острыми ногтями в его шею. Теперь мы оба помечены. Это придает мне сил и просыпается желание внизу живота. Я настолько возбуждена, что готова кончить, но не верю в это.

Осознание приходит лишь тогда, когда я действительно кончаю на нём. Будто срываюсь с высокого обрыва и лечу вниз. Оргазм такой острый, что у меня нет сил молчать, я ору и царапаю его, а он, схватив меня за бёдра, сильно насаживает на себя и вдавливается до предела. Он тоже кончает. Но по глазам зверя я вижу, что это лишь начало.

ГЛАВА 29

Всё тело ломит и жутко болят мышцы. Такое ощущение, что меня всю ночь не трахали, а пытали. Секс с Романовым действительно похож на пытку, но я бы не сказала, что мне было невыносимо плохо. Нет. Анечке было больнее, ведь она была невинна.

Аккуратно выползаю из-под его руки, тихонечко на носочках бегу в ванную комнату. Прислонившись спиной к двери, выдыхаю. Я это сделала. Смогла. И что самое удивительное, у меня получилось кончить. И не один раз. До дикости странно.

Быстро привожу себя в порядок и, отыскав свою сумочку, нахожу в ней помаду. Не слишком яркую, слегка розоватую, чтобы не заметил он, но заметила жена. Крашу губы и всё так же на носочках приближаюсь к его рубашке, неаккуратно висящей на спинке кресла. Взяв её в руки, подношу к лицу и вдыхаю запах Романова. Хотелось бы мне, чтобы его запах меня отвращал, но всё как раз наоборот. Мне нравится его вдыхать. Целую край воротника, оставляя там печать его неверности. Улыбаюсь, представив глаза его жены, когда она это увидит. А может для неё это не будет новостью. Что-то мне подсказывает, что Романов не очень хороший супруг. А может наоборот, он с ней ласков и нежен, а потом идёт налево, чтобы сорвать всю свою ярость на какой-нибудь невинной девочке и испоганить ей этим всё, что только можно.

Анечка… Она до сих пор трепещет внутри, просится наружу. Обнять его, поцеловать, а потом выдержать всё, что он с ней захочет сделать. Потом она будет выть, реветь и душить истерику подушкой.

Дура несчастная. На что только надеется.

Для пущей уверенности, что жена спалит его измену по рубашке, я надеваю её на себя, чтобы оставить на ней свой запах. Пусть сука знает, что её муженёк тот ещё блядун.

Да, может я поступаю подло и причиню этим самым кому-то боль. Кому-то, кто ни в чём не виноват. Но мне насрать. Я тоже была невинной. А со мной поступили, как с шалавой, а потом вышвырнули на дорогу и забыли.

Только я не забыла. Я всё помню.

– Доброе утро, – бужу его ласковыми поцелуями в низ живота. Провожу языком по дорожке из волос, ведущей вниз. Приспускаю его боксеры и облизываю уже подрагивающую от нетерпения головку кончиком языка. Мужики любят минет по утрам. По крайней мере так меня учил Зарецкий. И я в этом убеждаюсь, взяв в рот член Андрея на полную длину. Его горячий выдох и рука, надавливающая на затылок говорят о многом.