По осколкам лжи (СИ)

Обидно, конечно. Он назвал меня подстилкой. Интересно, а как он относится к жене? Так же? Вот и узнаем, когда она увидит мои царапины и засосы на его шее. Мне даже не терпится.

Секс продолжается и в душе, только теперь он берёт меня сзади, крепко сжимая талию своими большими руками. То насаживает меня на себя, то выходит. И я, наконец, чувствую возбуждение. Не такое, как с другим, нормальным мужчиной. Здесь скорее звериная похоть, не внемлющая никаким моральным законам. Он называет меня подстилкой и так и есть. Я похожа на очередную его шлюху, готовую распахивать ноги при каждом требовании. Что ж, придётся ему проглотить свои слова.

ГЛАВА 34

Провожаю его у двери в одном шелковом халатике. Делаю вид, что всё нормально и я забыла о пощёчине и о том, что он мне говорил. Притворяюсь дурочкой, готовой терпеть всю его придурь, но на самом деле чувствую, что меня надолго так не хватит. В этот раз у меня вышло оставить след помады сзади на воротнике его рубашки. Посмотрим, увидит ли жена.

– Я позвоню, – бросает он мне, и я улыбаюсь из последних сил.

– Буду ждать.

Закрываю за ним дверь и, привалившись к стене, закрываю глаза, из которых тут же брызгают слёзы. Ну почему? Почему мне так больно до сих пор? Почему я просто не забуду обо всём и не уеду куда-нибудь подальше. Почему?

Набираю Глеба, падаю на постель, на которой ещё остались наши с Романовым следы.

– Привет, – выдыхаю, когда он, наконец, отвечает. Глаза жжёт от слёз, а голос стал хриплым.

– Что у тебя случилось? – спрашивает тут же.

– Всё. Всё случилось. Даже то, чего я не хотела.

– Он был у тебя?

– Был.

– И как всё прошло? – мне кажется, что Глеб ревнует, но спустя секунду понимаю, что мне действительно показалось.

– Как обычно.

– Умница. Я знал, что ты не подведёшь. А что с настроением?

– А ты как думаешь? Думаешь после всего мне нравится с ним спать? – тут я слегка подвираю. Мне приятно с Романовым, если отключить все эмоции и память. Но у меня так не получается. – Он называет меня своей подстилкой.

Зарецкий какое-то время молчит и я сильно сомневаюсь, что он меня вообще слушает.

– А ты как хотела? Думала, щелкнешь пальчиками и всё готово? Я дал тебе всё для победы, я вытащил тебя из грязи. Вспомни дурдом, в который тебя отправила его семейка. Помнишь?

– Да.

– А дочь свою?

Я всхлипываю. Нельзя так по больному. Это против правил.

– Пожалуйста, не говори сейчас о ней. Иначе, я просто не вынесу.

– Думаю, ты взрослая девочка. Сама знаешь, кто убил твою дочь. И они должны ответить за это, – монотонный, точно у диктора голос Глеба бесит и выводит из себя. Но он прав. Мне пора отключить эмоции. Вырубить их полностью. Забыть и действовать, как машина.

– Ты прав. Как всегда.

– Я рад, что ты это понимаешь. А теперь сделай себе ванну и отдохни как следует. Расслабься. Помни, я всегда рядом и если что, помогу тебе. Но постарайся не афишировать наши отношения. Не откровенничай с ним. Иначе, всё сорвётся.

– Я понимаю, не дура, – ворчу обиженно.

– Вот и хорошо.

Глеб не помог. Загрузил мозг ещё сильнее. И я уткнулась в подушку, вдыхая запах Романова. Он проник с мои ноздри, в мою голову, в вены и каждую клеточку. Когда-то он мне нравился. До той ночи. Да и потом тоже. Зачем я себе вру? Ведь Анечка его простила. Давно за всё простила. И валяется у его ног, вся истоптанная, скулящая в грязи.

И я бы всё простила. Только не её. Не Нику.

Ванна действительно помогла справиться с бушующими внутри эмоциями, и я впала в легкое состояние сна. Мне снилась Ника, потом Романов. Даже Зарецкий и всякая муть. Проснулась посреди ночи, села на кровати, натянув на себя одеяло. Спать больше не хотелось. Зашла на кухню, достала сигарету из пачки и закурила. Затянулась так, чтобы меня заполнил дым и прогнал всё ненужное. Но оно, это ненужное, само лезло в голову.

Я думала о Романове. О том, какой он дома. С женой и дочкой. Как целует их по приезду, дарит жене цветы, а дочь подбрасывает в воздух. Как весело они смеются за богатым столом, а потом ложатся спать…

С ними он другой скорее всего. Но мои глаза видят в Андрее только маньяка и насильника. Жестокого подонка и мерзавца. И не исправить это ничем. Этот его звериный образ выбит в моём сердце чёрной татуировкой.

Докуриваю сигарету и берусь за новую. Какая разница, что было «до». Ведь оно уже случилось. Меня интересует только «сейчас» и «потом» и ничего более. Я добьюсь своего так или иначе и он будет наказан за всё, что совершил со мной и ещё сотней таких, как я. Будет обездвижен и окровавлен, как я тогда. Потеряет всё, что имел и чем кичился. Проглотит гордыню свою и будет на паперти культями скрести. Как я.

Хотя мне кажется, что он скорее предпочтёт сдохнуть, чем унижаться. Он дикое животное, которое попав в капкан, лучше отгрызёт себе ногу. Глеб рано радуется. Да, я подцепила Романова. Но это такая мелочь… Уже завтра он может быть с другой. А мне нужно, чтобы был со мной.

Пишу сообщение, глотнув из бокала вина для смелости.

«Мне понравился вечер. Давай повторим его завтра?»