По повестке и по призыву

Командира полка не видели неделями — он был занят девочками и пьянкой. В Гайвороне познакомились с жителями, в основном женского рода, начали обустраиваться, но комбригады (мы были приданы 25-й бригаде, я уже говорил, а наш комполка в бригаде был 5-е колесо в телеге) расставил машины на всякий случай по принципу круговой обороны. Моя самоходка была метрах в 500 от окраины, у мыловаренного цеха. Все солдаты были в городке, а я специально ушел один к машине душить «внутренних врагов» — вшей. Для этого была припасена пара ведер бензина. Налил ведерко, разделся донага, всю одежду в ведро — и жду. Прошло некоторое время, вынул одежду, отжал, стряхнул и повесил на пушку сохнуть. Сам оделся в шинель, но она кавалерийская — разрез выше пояса. А девочки приготовили нам трапезу, решили и меня пригласить. И идут гурьбой, человек 5. Как быть? Спереди захлестну полы, сзади щель получается, а они уже на полпути. На мое счастье, налетели немецкие самолеты. Девочки только пятками засверкали, умчались по домам.

После Гайворона обстановка потребовала освободить Умань, и мы туда. К Умани с востока подошла наша 40-я армия, но сил было маловато, и немец отбросил ее на восток, а мы подошли к Умани с юго-запада. Удар был для врага внезапным, и там мы ему устроили свой «Сталинград». Он, видимо, собирался «выравнивать» свой фронт — многокилометровая колонна машин и другой техники стояла наготове, начиная с центра города, а голова ее была далеко за городом. Подошли танки, самоходки, ударили из пушек по голове, потом в нескольких местах по середине колонны — и у немца полная паника. Трофеи были очень большие. Тяжелое было положение и у нас — тылы отстали, а боеприпасов, горючего мы не возили. Несколько дней стояли на окраине города, ждали дальнейших указаний.

Я очень любил читать, и мои трофеи — это книги. Наводчик (уже не Гена) любил выпить, заряжающий Разманов (ему тогда было 47 лет) много рассказывал о своей довоенной жизни, был антрепренером при какой-то певице и сам пел неплохо.

Немного возвращусь назад. При походе на Умань немец попытался нас остановить, и были несколько дней тяжелых танковых боев. Шли к Умани без боев, а тут остановка, наш 29-й корпус был на правом фланге, левей наш 18-й корпус. Впереди танки, чуть позади самоходки. Танки прошли, а правей нас по дороге шли немецкие машины, по всей видимости, штабные. Мы развернулись и давай их расстреливать. Покончив со штабом, двинулись вперед и вскоре догнали свою 25-ю танковую бригаду.

Навстречу бежит комбриг: «Что вы там с машинами возитесь, вон стоят два «Тигра» — их бейте!» Командир «сучки» на меня — выезжай на бугорчик, будем жечь «Тигров»! А я при подъезде к своим заметил — слева идет бой нашего 18-го танкового корпуса с танками немцев, и это-то нам и помогло — немцы все внимание обратили на них, а нас упустили. Командир новый, я в экипаже самый старый, и он во всем положился на меня. Отъехали по балке несколько в сторону, я машину направил на куст сухого прошлогоднего бурьяна, наводчик смотрит в прицел и, только появились в нем «Тигры», нажал ногой на мою голову, я остановился. Где-то километрах в 2–2,5 стоят два «Тигра» и ведут огонь по 18-му корпусу нашей армии. К нам они стояли левыми бортами. Наводчик был асом, мастером своего дела — с первого выстрела передний «Тигр» загорелся и своим дымом скрыл заднего, что того и спасло. Комбриг сказал: «Молодцы, самоходчики, так держать!» — и танки, и мы чуть позади двинулись вперед. До следующей деревни было 3–4 км, а недалеко от деревни был курган, около него стоял «Виллис» и несколько человек офицеров. Главным был наш командир корпуса генерал Кириченко. Все его знали и боялись: пистолета он не носил, а палка всегда была при нем.

Нас остановили, и Кириченко дает задание- вон слева «Тигр» и его надо сжечь! Я выехал на противоположную сторону кургана и стал вроде на фоне кургана, чтобы немцы не заметили. Да нет, не успели выстрелить, как немец послал нам трассирующий снаряд. Я закрыл лицо руками и жду, но снаряд упал впереди под днище, самоходка задрожала от колебания земли, но снаряд не разорвался — почва слишком мягкая. Я, не дожидаясь команды, дал полный газ и задней скоростью по памяти заехал обратно за курган, закрыл люк, чтобы Кириченко палкой не достал, мотор заглушил и слышу: «Молодцы, самоходчики, что спаслись!»

Уехал Кириченко, промчался запоздалый танк, следом мы, и уже почти у самого села вижу: у танка полетел вправо опорный каток — выбило болванкой из «Тигра». Я добавил газу и вскоре был на улице села — здесь, за хатами, мы были в безопасности. Подъехали к своим, остановились. Терентий Анисимович, командир, пошел искать комбрига, наводчик — самогонку, заряжающий — закуску, все тут, неподалеку. Улица была крайняя, и я пошел в садик посмотреть, чем же занимаются немцы?