По повестке и по призыву

Начинаю понимать, в чем дело. Представьте себя на их месте — все лето в поле под ярчайшим солнцем и на жаре. Все всегда одеты, а у женщин даже лица закутаны белыми платками — чтобы не обгореть. Представьте, что вы им предложите после работы в поле «отдохнуть» таким образом — лечь голым на земле под солнцем. Что они о вас подумают?

Так вот об отце. Мой отец за всю свою жизнь не только никогда не был в санатории или пансионате, но и пока он не вышел на пенсию, он никогда в жизни не был в отпуске. Пока было можно, он брал за отпуск компенсацию, а потом, когда это уже запрещалось, то получал отпускные и уходил в отпуск, а на второй день его отзывали из отпуска по его просьбе. Если читающий эти строки вдруг подумает, что мой отец был несчастным, то пусть сразу же пожалеет и себя-дебила. Больше оснований. Поскольку мой отец брал от жизни самое дорогое и лакомое блюдо — удовольствие от своей полезности людям.

Когда стало подходить время его пенсии, выяснилось, что его 140 руб. оклада старшего мастера обеспечивают пенсию чуть выше минимума. А ведь ветеран завода почти с 50-летним стажем, фронтовик, орденоносец. Казалось бы, мог бы походить по инстанциям, потрясти медалями, чего-нибудь добиться. Нет. В 58 лет он переходит работать слесарем-сборщиком и работает еще 4 года, следя, чтобы его заработок не падал ниже 240 руб., обеспечивавших тогда максимум пенсии для нормальных людей. Двух лет хватало, ноя думаю, он работал и после 60 лет потому, что не знал, что на пенсии делать. Но тут кстати помог сват, заядлый пчеловод. И отец занялся пчелами, довольно хлопотливым, хотя интересным и, по тем временам, прибыльным делом. Естественно, что практически все он делал сам, и было время, когда его успехи были отличными. Лет 15 он их держал, пока болезнь пчел — варратоз, — свирепствовавшая по всему Союзу, не доконала и его.

После того, как несколько лет подряд пчелы не выходили из зимовки, сдался и он. Но пчелы — это в основном, летом. А зимой он обычно нанимался сторожем на автостоянки. Я как-то высказал по этому поводу свое недоумение маме: неужели денег в обрез? Но она успокоила: «Чего ему, мужчине, целыми днями возле моей юбки сидеть. Там он с мужичками где поговорит, где немного выпьет — все проветрится».

* * *

Отец никогда на услуги к людям не напрашивается, но когда такая потребность возникает, то он воспринимает ее как долг, не задумываясь.

Ну, скажем, к нам неожиданно приезжает майор, переведенный из Германии в Днепропетровск, с запиской. В этой записке брат Гена, который служил в это время в ГДР, нетвердой рукой просит отца помочь майору найти временную квартиру. Совершенно очевидно, что записка написана братом на проводах этого майора в веселом состоянии от щедрот душевных. Наш отец никогда и никакого отношения не имел к квартирам, можно было бы без ущерба чести отказаться. Но нет! Отец начинает метаться по знакомым, узнавать, выпрашивать, пока не заселяет майора. Потом майор получает свою квартиру. Казалось бы — все, но опять нет! Прихожу из института, какие-то свои дела есть, а отец дает команду брать инструмент и ехать к черту на кулички вставлять замок во входную дверь квартиры этого майора. То, что майор мог бы и сам уметь выполнить эту пустячную операцию, отца не волнует, попросил человек — надо помочь.

Или, скажем, соседу-попу разбили окно. Он жалуется отцу. Ну что здесь такого, разбили — пусть купит стекло и вставит. Нет! Отец моментально вспоминает, что у нас на чердаке есть запасные стекла, есть стеклорез, а я умею им пользоваться. Моментально команда — и я иду к отцу Анатолию, который не намного старше меня, стеклить окно.

Просьбы людей к нему о помощи отец воспринимает автоматически, и они ему уже не дают покоя, а он часто не дает покоя и нам, сыновьям. За что мы ему благодарны, хотя и ворчим, и огрызаемся. Правда, он и сам, бывает, ругается и брюзжит на просящих, но дело делает, и они это знают. Может быть, и поэтому он совсем еще недавно был председателем квартального комитета. Мы посмеиваемся — ну неужели в поселке не нашлось пацана помоложе, ну хотя бы лет 70? Есть, конечно, но такого, чтобы нес бесплатную общественную нагрузку и не ныл, такого, может, и нет.

То, что отец вывесил на заборе объявление, что он принимает посетителей только в четверг, людей мало трогает. Они идут, когда им надо, отец ругается, но не отказывает. Это его жизнь.

* * *

Из тех черт, которые у отца не бросаются в глаза, но являются его органическим свойством, я бы назвал гордость. Мой отец очень гордый человек.

Но это не гордость аристократа крови, это гордость аристократа духа. Можетбыть, со мною не согласятся, что человек, легко идущий на помощь другим, в любой работе, может считаться гордецом. Но это так. Это гордость абсолютно взрослого, без малейшей инфантильности человека, способного все необходимое сделать самому и без малейшего ущерба для самолюбия отказаться оттого, что он считает излишеством или мало необходимым. Это очень чувствуется людьми.