По поводу VII тома «Истории России» г. Соловьева

Второе наше замечание заключается в том, что автор приводит беспрестанно сырые, так сказать, выписки из актов, иногда приноравливая, а иногда и не приноравливая их к современному литературному языку. С одной стороны выписки эти не сопровождаются ни критическим взглядом, ни объяснением, ни даже приведением их во что-нибудь целое; с другой, – так как невозможно же выписать целиком всех актов того времени, – выписки эти неполны. Таким образом, лучше читателю обратиться к самим собраниям актов и других источников времени Иоанна IV, ибо там он может их прочесть во всей полноте. В «Истории России» же г. Соловьева (говорим теперь о рассматриваемой нами главе) видит он большей частью только отрывки из актов и без всякой обработки. Как же не предпочесть собрания полного собранию неполному? В этой 1-й главе VII тома «Истории России» труд историка становится иногда уже трудом не только не исследователя, но даже и не извлекателя, а трудом почти что переписчика, вписывающего по выбору, не всегда оправданному, разные отрывки из актов и других источников. Где могли бы еще найти место подобные выписки, так это в примечаниях к «Истории» (что и видим у Карамзина), как оправдательные статьи. Но в том-то и дело, что в «Истории» г. Соловьева (в VII томе) им и оправдывать нечего, ибо из них не извлечено историком почти никакого мнения, не сделано никакого заключения или вывода, а представлены читателю эти выписки так, сырьем; пусть сам читатель думает, что хочет. Таким образом, перед нами является как бы историческая хрестоматия; но хрестоматия может годиться только для детей; да и при хрестоматии все же требуется более системы, нежели сколько мы находим здесь у г. Соловьева. В таком случае, как сказали мы, лучше уже читателю, если он желает потрудиться, самому обратиться к источникам и самому обработать их. Для чего же тогда пишется «История»?

Сказанное нами относится собственно к первой половине VII тома и преимущественно ко многим местам этой первой половины, или 1-й главы, к местам, впрочем, очень важным. Хотя и везде в этой главе исследование почти незаметно, но не везде является до такой степени голое, отрывочное выписывание из источников. А важные вопросы возникают на каждом шагу, но их будто и не видит г. профессор. Сказанное нами мы должны подтвердить примерами.

Г. Соловьев начинает говорить о сторожевой станичной службе. Это очень любопытная статья. Здесь видим мы, как благоразумно обезопасивало себя государство со стороны степи и кочевых хищников. По этому случаю Иоанн IV велел князю Воротынскому составить устав о станичной службе. Можно бы было ожидать, автор «Истории России» укажет нам на смысл и общую характеристику станичной службы; что он, по крайней мере, сделает нам извлечение из этого устава и обратит, быть может, внимание на совещательный элемент в Московской Руси (не замечаемый им доселе), ибо устав был составлен с общего совета станичного войска. Ничего этого не находим. Г. Соловьев, вместо извлечения, делает просто выписку почти подлинными словами устава. Просим извинения у читателей за длинную и утомительную выписку из истории г. Соловьева; но эта выписка нужна, ибо она ознакомит читателя с тем, каким образом большей частью составлена разбираемая нами глава VII тома. Читатель увидит здесь, как язык автора, сперва несколько удерживаясь, потом прямо переходит в язык источника, о котором идет речь, и автор принимается просто выписывать[1]: