По правилам корриды

Ранний июльский рассвет он так и встретил, с мокрой тряпкой в руках. Уставился в окно, за которым уже намечались первые признаки всеобщего пробуждения. Кто-то внизу уже заводил машину, какой-то мужичок с рюкзаком за плечами уверенно держал курс в сторону метро. Еще час-полтора, и город потонет в привычном шуме и суете… И Машку кто-нибудь найдет, вызовет милицию, а дальше закрутится машина… Нет, зря, зря он все-таки оставил при ней сумку, если там есть документы, все произойдет очень быстро, слишком быстро, а он, Измайлов, к этому пока не готов. До сих пор кухню отмыть не может.

Да почему они, собственно, вообще должны связать его с Машкой? Об их отношениях не знала ни одна живая душа. Стоп, а если она кому-нибудь проболталась или, не дай бог, дневник вела, в который записывала сердечные стародевичьи тайны? Ну нет, это на Машку не похоже. А то, что она оказалась внебрачной дочерью Андриевского, такое он разве мог предположить? Пусть даже это всего лишь фантазия, разве мог он представить, что такие мысли теснятся в ее голове? И о чем сие говорит? О том, что он плохо знал Машку, а может даже, не знал вовсе.

Нет, напрасно, напрасно он сунул Машкину сумку ей под бок и напрасно не вернулся сразу, когда сообразил, что к чему, никто бы его там не заметил. А сейчас? Вдруг еще не поздно? Но опасно, черт возьми, опасно. Но он же сначала осмотрится, прикинет шансы и, только убедившись, что вокруг все спокойно…

Уф-ф… Измайлов так живо представил себе картинку: вот он разворачивает брезентовый тент, видит выбеленные перекисью Машкины волосы и землистое лицо, лихорадочно шарит около нее, то и дело касаясь неприятно-холодного тела. Кошмар! Триллер! А что делать? Сидеть тут и ждать, когда за ним придут и скажут:

— Гражданин Измайлов, пройдемте!

Измайлов забегал по квартире, натянул на случай утренней прохлады свитер и сунул в карман брюк водительское удостоверение. Долго искал ключи от машины, которые он впопыхах обронил на кухне. И еще дольше, прежде чем переступить порог квартиры, внушал себе:

— Пока я ничем не рискую. Я всего лишь еду по делам и за сумкой пойду только после того, как пойму: мне это ничем не грозит. Если замечу опасность, развернусь и домой.

У рощи он был через каких-то пятнадцать минут — дорога все еще была почти пустынна — и сразу, еще издали, увидел милицейскую машину. Испугался, хотел развернуться, но потом решил проехать мимо. Проехал. Кроме милицейской машины, разглядел еще и карету «Скорой помощи» и довольно жиденькую группку зевак. Выходит, Машку нашли. Даже быстрее, чем он думал.

Что теперь? Домой? Сидеть и дрожать от каждого стука двери в подъезде и визга тормозов? И сколько это продлится: день, два, неделю, год? Так недолго и рехнуться.

Измайлов сам не понял, зачем притормозил невдалеке от зевак на обочине, плотным кольцом окруживших высокого спортивного дядьку, лысого, с резкими чертами лица. Вышел из машины и приблизился. Никто, кстати сказать, не обратил на него ни малейшего внимания. Все были сосредоточены на лысом спортсмене, который, похоже, чувствовал себя героем дня.

— …Я всегда тут по утрам бегаю, уже восемнадцать лет, с тех пор, как переехал в этот район, — разглагольствовал спортсмен, — а сегодня смотрю: какой-то куль брезентовый валяется. Глядь, а там баба мертвая…

— Молодая? — с придыханием осведомился кто-то из зевак.

Спортсмен задумчиво почесал волосатую грудь:

— Не рассмотрел вообще-то… Кажется, молодая…

— И как ее? Чем? Ножом или…

— Наверное, ножом, — на этот раз вполне уверенно заключил спортсмен. — Кровищи там полно. Садюга ее какой-нибудь порешил, маньяк-потрошитель.

«И какого черта врет? — почти равнодушно подумал Измайлов, как будто к нему это имело самое отдаленное отношение. — Какой маньяк, какой садюга? Там и крови-то почти никакой… Все, что вытекло, осталось в кухне, на полу…» И потерянно поплелся назад, к машине.

Едва он отъехал, прежнее беспокойство, граничащее с паникой, охватило его с новой силой. На этот раз на ум пришла очередная навязчивая идея. А машину, машину-то он не проверил! Ведь что-нибудь могло выпасть, а потом будет улика. Сам читал в газете о бесследно пропавшей девушке. Искали ее, искали, ничего — словно ее и не было. А потом, через год или два, в деканат института, в котором она училась, пришел человек и принес ее студенческий билет. Его, конечно, сразу повязали, стали допрашивать, а тот выложил без запинки: билет, мол, нашел в своей машине, забился в какую-то щель, а машину ту недавно купил по случаю. Проверили — и правда купил, у соседей той девушки, двух братьев, молодых парней. Их прижали, и они во всем сознались, а если бы они тогда не поленились как следует осмотреть машину, все сошло бы им с рук! И что это, скажите, стечение обстоятельств или закономерность?