По праву любви

—  Я с трудом выношу Самуэла, —  призналась она Ципоре, и та рассердилась:

—  Я знаю, что у тебя на уме! Ты ещё надеешься вернуть Тони, но из этого тоже ничего не получится. Надо было не выгонять его, если он тебе так нужен!

Камилия удивила её своим ответом.

—  Знаешь, мама, —  сказала она, вздохнув, —  меня уже и Тони не волнует. Похоже, я вообще потеряла всякий интерес к мужчинам.

Камилия не лукавила. В тот момент она действительно так думала. Но вскоре ей представилась возможность убедиться в обратном, и этому в немалой степени способствовал Самуэл.

Лишённый удовольствия общаться с Камилией, он вместе с Маркусом и примкнувшим к ним Жозе Мануэлом проводил вечера в борделе, где они в основном пили вино и играли в карты.

Маркус ходил туда из—  за Жустини, которая теперь соглашалась ублажать его лишь за деньги —  как обычного рядового клиента, а он считал это унизительным для себя и не терял надежды восстановить с ней прежние отношения.

Жозе Мануэл посещал это заведение исключительно за компанию с Маркусом, поскольку ему было невмоготу проводить вечера в одиночестве, без Нины. Там он частенько напивался, но даже пьяным не мог воспользоваться услугами проституток, которые соревновались между собой за право переспать с таким красавчиком. Жозе Мануэл давал им деньги, но при этом говорил:

—  Извини, девочка, я люблю свою жену и целовать других женщин не могу.

Однажды он, будучи сильно пьяным, прямо из борделя поехал к Нине, пел у неё под окном серенады, клялся в любви, молил о прощении. Нина его к себе не впустила, а он в результате разбудил весь бедняцкий квартал, да ещё и расшиб себе голову, споткнувшись на лестнице. Спасибо, Мариу сжалился над ним —  увёл в свою комнату, где Жозе Мануэл и провёл остаток ночи.

Самуэл был единственным из этой троицы, кто не обделял своим вниманием жриц любви. Но и он, подвыпив, неизменно заводил речь о девушке неземной красоты, которая ранила его в самое сердце. Шлюшки подшучивали над ним, говорили, что неземных красавиц не бывает, все —  земные, и он, вероятнее всего, преувеличивает достоинства своей возлюбленной.

Самуэлу было неприятно это слышать, и однажды он сказал, что предъявит доказательства —  покажет им фильм, отснятый в доме Камилии. Для этого он специально принёс в бордель кинопроектор и устроил демонстрацию своей киноленты. Народу в холле набилось едва ли не больше, чем в городском кинотеатре, потому что фильм хотели посмотреть не только шлюшки, но также и многочисленные клиенты заведения. Премьерный показ фильма прошёл на ура. Все зрители, включая шлюх, признали Камилию необычайно красивой и обворожительной. Правда, девицы заметили себе в утешение, что ещё не известно, какова она в постели. Но эта ложка дёгтя не смогла испортить триумфального настроения Самуэла.

А между тем ему очень повезло, что накануне, заболел Дженаро, и в тот вечер его не было в борделе. Будь там Дженаро, он бы точно пошёл на скандал и запретил бы показывать в таком непотребном заведении фильм о своей бывшей невестке.

Он так и сказал Маркусу, когда тот на следующий день сообщил ему о демонстрации фильма в борделе.

А Тони и вовсе пришёл в ярость:

—  Он показывал это проституткам?! Я убью его!

—  Не понимаю, отчего ты так взъерепенился, —  сказал Маркус, пытаясь остудить его пыл. —  Ты же сам работал среди этих проституток, и твой отец там работает...

Тони не стал его слушать. Он помчался к Самуэлу и потребовал, чтобы тот отдал ему киноленту.

—  С какой стати? —  насмешливо спросил Самуэл. —  Это моя собственность.

—  Но Камилия —  не твоя собственность! —  гневно возразил Тони.

—  Ты же живёшь с другой, —  напомнил ему Самуэл. —  А Камилию, похоже, до сих пор ревнуешь к посторонним мужчинам?

—  Нет, не ревную. Я слышал, ты хочешь на ней жениться? Так знай, что такую женщину, как Камилия, нужно уважать! Отдай плёнку, или я начищу тебе физиономию!

Самуэл вспомнил, как однажды столкнулся с Тони на фабрике у Камилии, и подумал, что они, вполне вероятно, до сих пор ещё встречаются. А это значит, что возможен крупный скандал. Тони обо всём расскажет Камилии, она —  своим родителям, и тогда ему, Самуэлу, уже точно будет заказана дорога в дом Эзекиела.

—  Я отдам ленту, только не тебе, а Камилии, —  сказал он.

Тони согласился на компромисс, но пригрозил, что обязательно выяснит у Камилии, получила ли она ту злосчастную плёнку.

Угроза оказалась нелишней: Самуэл в тот же день вручил Камилии свой фильм, причём сказал, что делает это по требованию Тони.

—  Тони?! А он откуда узнал про этот фильм?!

—  Я показывал его нескольким знакомым, —  туманно объяснил Самуэл. —  Да это не важно. Я дарю тебе этот фильм, а заодно и кинопроектор. Посмотришь на себя со стороны, какая ты красавица!

Но Камилии в тот момент было не до фильма. Она думала только о Тони и рвалась к нему всей душой. «Если Тони не понравилось, что Самуэл показывал фильм своим знакомым, это может означать лишь одно: он любит и ревнует меня!» —  сделала отрадный вывод Камилия.