По праву рождения

   До посольства оставалось минут десять ходьбы и Роману Александровичу захотелось еще немного побыть одному. Он вышел из кареты и, отпустив кучера, медленно направился по пустынной улице. Он улыбнулся, вспомнив о Мари. Подняв голову к небу, он с наслаждением вдыхал свежий и вкусный воздух. Шляпа упала на землю и покатилась по мостовой. Ветер ворвался в идеальную прическу, устраивая полный беспорядок. Его высочество присел на землю, поднимая шляпу и только тогда, повернувшись назад, он заметил, что он не один. На небольшом расстоянии от него стоял человек, закутанный в темный плащ, и надвинутой на глаза шляпе на столько, что было невозможно рассмотреть его лица. Всю беззаботность и безмятежность его высочества как рукой сняло. Он медленно выпрямился и, надев шляпу, крепче сжал в руке трость. Раньше он не обратил бы на прохожего никакого внимания, но недавние события серьезно заставили его задуматься об опасности, которая, вне всякого сомнения, ему грозила. Пребывая в радужном настроении, он позволил себе забыть об осторожности. Как же было глупо отпустить кучера и одному направиться в посольство. Если кто-то хотел избавиться от него, то лучшего случая было просто не придумать. Роман Александрович медленно пошел вперед, делая вид что, не заметил преследователя, но на самом деле каждую минуту готовый к нападению. Он ускорил шаг, красоты природы уже не радовали его. Он почувствовал себя дичью, по следу которой упорно идет охотник. Его преследователь, очевидно, тоже ускорил шаг, так как по мостовой все отчетливей стал слышен стук его сапог. Так прошло несколько минут, которые показались его высочеству вечностью. Но человек, который шел за ним не делал попыток напасть или как-то обнаружить свое присутствие. Постепенно это стало злить его высочество. Злясь на самого себя и на противное чувство позорного страха, который охватил его при мысли о скорой смерти, Роман завернул за угол. Резко остановившись, он прижался к холодной стене. Этот каменный холод быстро привел его в чувство. Он потянул за набалдашник трости, и оттуда показалось лезвие. Великолепная сталь блеснула под лучами яркого солнца. Он нахмурился, и с силой сжав ручку кинжала, стал ждать.

   Все произошло очень быстро. Не успел преследователь завернуть за угол, как тут же был прижат к стене. Холодное лезвие кинжала неприятно щекотало ему шею. Твердая рука русского, его холодные глаза показывали всю решимость его высочества. Рука человека потянулась, было к карману плаща, но кинжал вдруг больно врезался в кожу, выдавливая несколько капель крови.

   - Не нужно лишних движений, месье, - угрожающе произнес русский искаженным голосом. - Если я почувствую угрозу, убью, не задавая вопросов. Все понятно?

   - Да, - хрипло прошептал незнакомец, пытаясь отодвинуться от лезвия, но тут же наткнулся на стену.

   - Я спрашиваю, а вы отвечаю. В ваших же интересах отвечать быстрее. Кто вы и что вам от меня надо?

   - Я не понимаю.

   - Не правильный ответ, - его высочество сильнее нажал на кинжал, почувствовав, как лезвие входит в человеческую плоть.

   - Пьер Дене полиция императора Наполеона. - Выдавил из себя француз.

   Роман Александрович повнимательней всмотрелся в бледное лицо. В памяти всплыла охота и этот человек рядом с Мари.

   - Что вам надо?

   - Я должен побеспокоиться о вашей безопасности, ваше высочество. - Дене уже успел взять себя в руки, ободренный тем, что русский ослабил хватку.

   - Разве мне здесь что-то угрожает? - Произнес Роман, не веря не единому слову француза.

   - Вы особенный гость императора и с вами ничего не должно случиться. Просто меры предосторожности. Ваше высочество, может быть, вы отпустите меня, а то кровь залила уже весь ворот.

   Роман отступил на шаг, подозрительно посматривая на Дене. Он не производил впечатления опасного человека, но тот взгляд, которым он смотрел на Мари, на охоте и его манера держаться, говорили о том, что первое впечатление обманчиво. "Интересно, как давно он шпионит за мной?" - подумал Роман. Должно быть давно. Его появление здесь в столь ранний час не могло быть простым совпадением. Значит, француз знал, откуда Роман Александрович возвращался и где провел эту ночь.

   Дене улыбнулся мягкой кошачьей улыбкой, которая больно резанула по самолюбию князя. "Противный и скользкий человек", - подумал он. - "И очень опасный".

   - Допустим. Но я больше не желаю наблюдать вас поблизости. - Произнес Роман, вставляя лезвие в ножны. - Это понятно? - Зло произнес он.

   - Конечно-конечно, ваше сиятельства. Как пожелаете, - елейным тоном произнес Дене, чем еще больше вызвал неприязнь Романова.