По праву сильнейшего. Вернуть пару (СИ)

— Оказывается, бывает, — хмыкнул, убирая недопитый стакан с водой обратно на тумбу, а затем вновь сосредоточился на девушке. — Прости, что обвинил тебя в лицемерии. Эмоции не твои. Детей. Так что по всему выходит, тебе и притворяться было не обязательно, ты просто поддалась чужому влиянию. Но на тот момент я этого просто не понял, — повинился.

— Поддалась, — повторила она за мной бездумно, пребывая в каких-то своих мыслях. — То есть, хочешь сказать, что и наша тяга… она… из-за них? — нахмурилась.

— Говорят, эмпатия способна ловить чужие эмоции, даже самые малейшие и усиливать их, а также передавать свои, фактически внушать их другим, — пожал плечами.

О том, что это скорее догадка, исходя из общения с Верховным, чем стопроцентный факт, уточнять не стал. Надо бы разобраться в этом подробнее, желательно на практике, но на это требовалось время, вот только подобные эксперименты могут закончиться очень плохо.

— То есть, это всё не из-за крови твоей пары во мне…

Как сказала, так и уставилась на меня испуганно, вся сжавшись.

Глава 11.2

Мысленно чертыхнулся.

Всё-таки, значит она. Её кровь попала в Крис. И мать моих детей, очевидно, это прекрасно знала. Как давно? С самого начала? Выяснять не стал. Не важно ведь уже, как и упоминал ранее.

— Нет, — отозвался уже вслух. — Если бы через переливание передавалось нечто подобное, то многие оборотни жили бы сейчас большой шведской семьёй, а они, как правило принципиально однолюбы, — усмехнулся.

Смятение в серых глазах сменилось пустотой. Ненадолго. Почти сразу девушка снова нахмурилась.

— Но, подожди, я же во время переливания крови учуяла тебя и пошла за тобой. Ещё до беременности.

— Газ. Там повсюду был газ. Не знаю точно, какие именно у него были свойства, но феромоны там точно имелись, иначе бы нам обоим не снесло крышу на фоне перевозбуждения, — пояснил.

На этот раз она ничего не ответила, по крайней мере не так сразу, и помрачнела больше прежнего.

— Мама сказала, что это было успокоительное. Чтобы ты меня не убил…

— Тебе когда-нибудь давали успокоительное? Хоть раз в жизни? Или кому-нибудь из твоих знакомых?

— Случалось, — отозвалась настороженно.

— И что, хоть один из них тут же бросался лишаться девственности с ближайшей медсестрой или доктором?

— Нет. Но газ был только там, где ты находился. В лаборатории его не было. Иначе, если верить твоим словам, там все вместе со мной побежали бы тогда за тобой, разве нет?

— Нет, — улыбнулся. — В них же нет гена оборотня, как в тебе. Они просто-напросто не способны воспринять эти феромоны в силу своей физиологии.

Вот теперь она зависла. Надолго. Смотрела на меня, не моргая, с таким видом, словно или я спятил, или она.

— Один из местных учёных изучил твою кровь. В тебе этот ген точно есть. Скорее всего, он появился в тебе задолго до того, как ты родилась, — сказал и об этом.

— Быть того не может, — выдохнула недоверчиво.

— Сама посмотришь, как поправишься и окрепнешь, — ответил, продолжая сжимать хрупкую ладошку.

Девушка тоже, наконец, обратила внимание на мои действия. Попыталась отнять. Не сразу, но отпустил. Она тут же прижала её к животу, нервно проводя по нему снизу-вверх.

— Я смотрела. Не один раз. У меня обычная человеческая кровь.

— Значит, ты как-то не так или не там смотрела. Придётся посмотреть заново. Тот, что нашёл, покажет тебе.

Крис снова призадумалась.

— Ладно. Допустим. Если взять за основу, что ген был спящим, а кровь твоей Алисы его активировала… Но это всё равно не объясняет тягу к тебе. В конце концов, дети не могли же мне всё это внушать, будучи обычными клетками? Бред какой-то.

В очередной раз вздохнул. И повторил:

— Почему же? Если учесть, что эмпатия способна ловить чужие эмоции, даже самые малейшие и усиливать их. Или у тебя есть какое-то другое объяснение?

— Нет. Но и твоя теория звучит очень сомнительно, — поджала она губы в недовольстве, не став больше спорить.

— Тебе стоит поесть, ты долго спала. Слишком долго даже, — посмотрел на капельницу, которая близилась к тому, чтобы закончиться.

Как отражение моих мыслей, дверь в палату распахнулась, и пришла медсестра, которая избавила девушку от иголки в вене, после чего на мою просьбу пообещала принести что-нибудь съедобное.

— Мяса. Сырого. Пожалуйста, — тут же вклинилась Крис.

— Вот когда выйдешь отсюда, тогда и ешь, что душе угодно, — не согласилась она с ней со строгим видом.

Тут же ушла, провожаемая гневным взглядом пациентки, которая смешно пыхтела ей вслед.

— Стерва, — пробурчала Крис недовольно.

— Всего лишь выполняет свою работу, — успокоил, как смог. — Но лучше бы тебе, и правда, не оставаться здесь постоянным клиентом.

— И кто в этом виноват, интересно? — съязвила Крис, одарив меня недружелюбным взглядом, вновь принявшись поглаживать ладонью животик.

Спорить не стал. И вспомнил о том, что она сказала мне аккурат перед тем, как попала сюда. Не только о том, что не отдаст мне девочек, и о моей парности. О том, чтоб я не смел к ней больше приближаться. Если опустить всё тому прежде сопутствующее, то…