По праву сильного (СИ)

– Три недели было так хорошо, что я осмелела и начала выходить из дома погулять, и кто-то из его знакомых меня заметил. Когда я включила телефон, чтобы позвонить маме, мне пришло несколько сообщений. Антон получил уведомление о начале бракоразводного процесса. Он был зол и писал, что он знает, «к какому ублюдку я ушла», предупредил, что он до меня доберется, а «защитничка своего можешь больше не ждать». И Алеша перестал звонить.

Маша не обращает внимания на текущие из глаз слезы, вместе с которыми выходит страх.

– Он на всякий случай оставил мне номер домашнего телефона, вот я и звонила, надеясь, что Алеша подойдет к трубке.

Сейчас я почти прощаю Марии свой ужас перед этими звонками. В ее голосе слышатся отголоски былой тревоги за брата, искреннего переживания.

Закончив, свою горькую исповедь, она замолкает и поднимает на нас покрасневшие глаза.

Это ужасно. Она младше меня, такая хрупкая, как вообще можно поднять на нее руку.

– Ублюдку конец, – цедит Лютаев.

Я вздрагиваю, но Денис сжимает меня за руку успокаивающим жестом.

– У него к таким подонкам свои счеты, – тихо говорит он мне на ухо. – Николаев сядет надолго. Макс позаботится.

Звучит прекрасно. Этот человек заслужил. И за Лешку, и за Машу.

– Мария, – обращается к девушке Денис, – с сегодняшнего дня можете не выключать телефон. Больше Николаев вас не побеспокоит. Обещаю. Но могут понадобиться ваши показания.

– Да, конечно, – она кутается в куртежку. – А я… Я свободна?

– Да, Маша, – выдыхаю я, – вы свободны.

Я думаю, что она хочет поскорее уйти из больницы, от нас подальше. Мы серьезно разбередили ей душу, подняли мерзкие воспоминания. Однако, Маша возвращается в палату брата.

– Пойдем, – тянет меня за собой Гордеев.

Он сейчас очень задумчив. Похоже, и его пробрала это история.

– Все кончилось, – утешает меня Денис и целует в висок.

Да, все кончилось. Хорошо для всех. А для меня?

Глава 36

Мимо нас в сторону палаты проходит мужчина в зеленой медицинской робе, и я, отлепившись от Гордеева, устремляюсь за ним. Хочу узнать какие перспективы у Лешки, как скоро его отпустят домой.

Товарищ в робе с усталым лицом действительно оказывается лечащим врачом брата. Его прогноз снимает камень с души. Да реабилитация долгая, от много придется отказаться в ближайшие месяц или два, нужна физиотерапия, но Лешку скоро отпустят домой при условии соблюдения всех рекомендаций. Сегодня порадую маму.

Пока разговариваю с врачом, ловлю себя на том, что неосознанно стараюсь держать Дениса в поле зрения. Ему звонят, отвечая, он немного хмурится.

Я возвращаюсь к нему и слышу завершение разговора.

– Да, уже скоро. Дальше Макс сам разберется. Завтра после обеда выезжаю.

Он продолжает отдавать какие-то распоряжения, а на меня накатывает ступор.

Ящер уезжает.

Все правильно. Все закончилось, и дальше Макс разберется сам.

Наш договор истекает.

Квартира остается у нас, урода, чуть не убившего Лешку нашли и посадят.

И все это лишь ценой моего тела.

Не дорого, в общем-то, как бы это горько ни звучало.

«Не больно-то я перетрудилась», – мысленно хмыкаю я. Дольше себя ломала.

Зато теперь я на собственном опыте знаю, как происходит смена ценностей и моральных установок при расставлении приоритетов.

Денис уезжает. Завтра. После обеда.

И, значит, уже завтра я заживу своей обычной жизнью. А может и сегодня.

Никаких стрессов, только обычная жизнь.

Почему же я чувствую себя… обиженной? Даже обделенной?

Он требовал расплатиться телом, угрожал своим темпераментом, и что? Просто уедет.

Я возвращаюсь в реальность из своих нелогичных мыслей и замечаю, что Гордеев закончил телефонный разговор и смотрит на меня своими невозможными глазами.

– Ты в порядке? – спрашивает он, и я понимаю, что он неправильно интерпретирует мое состояние.

Хочется треснуть его, вцепиться в непроницаемое лицо и крикнуть: «Нет, не в порядке! И все из-за тебя!».

Но он не поймет. А если поймет, будет только хуже. У меня еще сохранились остатки гордости.

– Да, вполне, но я хочу домой.

Прищурившись, Денис вглядывается в мое лицо, видимо, пытаясь прочитать что-то на нем. Не находит и злится. В его глазах загорается тот самый огонек, который говорит о грядущих неприятностях.

– Ну хорошо. Домой так домой, – цедит он. – Но ненадолго.

Вскидываю на него удивленный взгляд.

– Почему ненадолго?

– Потому что пришло время расплачиваться за услуги, Ксюша.

– Как скажешь, – поджимаю я губы.

Вот только что злилась на одно, а теперь меня бесит обратное. Гордеев, ты – бесчувственная скотина! Чурбан!

– Послушная, – недовольным тоном высказывает мне непонятную претензию. – Хорошая девочка.

Как он всегда умудряется все испортить? Растоптать любые зачатки хорошего к нему отношения?

Денис зло наматывает на меня обратно шарф, который я распустила, когда мы вошли в теплое здание больницы, цепляет за руку и ведет за собой на выход. Я еле успеваю за его стремительным шагом, если он прибавит скорости еще хоть чуть-чуть, я буду за ним полоскаться как белье, позабытое на веревке в ветреную погоду.

Но сцепив зубы, я, молча и почти вприпрыжку, следую за ним.