По праву сильного (СИ)

Понимаю, что я не смогу, просто не смогу шагнуть обратно в аллею. Пойду вдоль проезжей части. Пальто светлое, сбить не должны.

Заливаясь слезами, поднимаюсь. Чуть прихрамывая из-за ободранной коленки, я пошатываясь бреду к свету.

Пульс молотит, в ушах шумит, а в голове пусто и звонко.

Медленно иду по обочине, шарахаясь от машин, выезжающих с набережной.

Они равнодушно проезжают мимо, но это и к лучшему.

Когда одна из них, минует меня, но притормаживает чуть впереди, меня начинает колотить.

Из распахнувшейся задней двери выходит здоровый мужик и направляется ко мне.

– Эй...

Я замираю столбом.

Оглядываюсь, пытаясь понять, в какую сторону бежать, и делаю шаг назад, потом ещё один.

– Да стой ты! Как тебя там? Ксюша?

Голос смутно знакомый, но называет по имени. Мужик приближается, и, сморгнув слёзы, я его узнаю. Ящер. Только он надел на майку джемпер.

Гордеев подходит ко мне. Один взгляд на меня, и желваки на его лице заходили.

– Иди-ка сюда.

Я медлю, и он кладёт мне руку на плечо, от чего я вздрагиваю и приседаю.

– Это, блядь, что за украшения?

А у меня срывает стоп-кран.

Я бросаюсь к нему на шею.

– Я на всё согласна! Сколько угодно буду отрабатывать! Пожалуйста! Пожалуйста, не бросайте меня!

Глава 5

– Они завтра придут, Денис Сергеевич, – всхлипывая, цепляюсь я за его мощную фигуру.

Наверное, я сейчас жалкая, но мне плевать. Мне больно и страшно.

Ящер пытается отодвинуть меня, но я только вцепляюсь ещё сильнее, захлёбываясь рыданиями.

– Я смогу! Я отработаю!

– Блядь, да дай ты посмотреть, – он все-таки отрывает меня от себя, и я вижу, что единственный элемент моего макияжа – тушь – остается на его белом джемпере в тандеме с кровью из моей губы.

– Я… Постираю, простите! Только не оставляйте!

– Пиздец, Ксюша! Какого хуя ты не взяла такси? На кой хер тебе чья-то защита, если ты безмозглая и подставляешься сама, – Ящер удивительно бережно берет меня за лицо двумя пальцами и аккуратно поворачивает его из стороны в сторону, чтобы оценить ущерб.

– Простите, – реву я. Это всё, что я сейчас способная выговорить.

Гордееву настолько не нравится то, что он видит, что я пугаюсь еще больше.

– Тебя били?

– П-по лиц-цу, – сквозь судорожную икоту отвечаю я.

– Так. Поехали.

– Отрабатывать?

Ящер глубоко вдыхает, призывая спокойствие.

– Домой отвезу.

– Вы мне поможете? – не унимаюсь, потому что не выдержу, если придется пережить это еще раз. А ведь все может быть значительно хуже. – Я на все согласна!

– Ебать, Ксюша! Я сейчас очень зол! Марш в машину! Если неймётся отработать, я тебе потом предоставлю такую возможность.

Повинуясь его руке, я иду к машине, но Гордеев замечает, что я прихрамываю и напрягается:

– С ногой что?

– Ободрала коленку…

Он присаживается передо мной на корточки и задирает подол.

– Ясно, идём.

Помогает забраться в высокую машину.

– Коля, дай воды, – просит Гордеев водителя, и я вижу за рулём того самого охранника.

Коля протягивает мне бутылочку, но трясущимися ослабевшими руками я не могу её открыть, и за меня это делает Ящер.

– Денис Сергеевич, мутная она, – заводит водила свою шарманку. – Левая-прелевая. Она потом заяву накатает, что это вы её так. В первый раз что ли?

– Тебя не спросил, – огрызается Гордеев. – Ты, адрес говори.

Это он уже мне.

– Мне нельзя домой… Мама… У нее сердце. Как я в таком виде?

– Где я тебе сейчас другое пальто возьму?

– Денис Сергеевич, пожалуйста…

– Что, пожалуйста? – Ящер переходит на рык. – А если ты домой не придёшь, её инфаркт не трахнет?

– Я… У подружки. Я ей напишу, пока не поздно.

– Блядь, адрес подружки, говори, – звереет Гордеев.

– Тухачевского, девять.

Коля подаёт голос:

– Это в другой стороне от Лютаева.

– Коля я в курсе, где живет Макс, – ледяным голосом одергивает его Ящер.

– Может сначала к нему? Пусть он её пробьёт. Мутная она…

– Коля, из нас двоих покушаются на меня, а параноик у нас ты. Как так выходит?

– Я на посту, положено так, – упрямо бубнит охранник.

– Какие все вокруг меня умные, – злится Гордеев. – Сил нет! Что ты, что она!

– Денис Сергеевич, – упирается принципиальный Коля.

– Пусть пробивает, – встреваю я. – Только не отказывайте, я отработаю…

– Господи, Чиччолина уездного разлива, – закатывает глаза Ящер. – Ты себя в зеркало видела? Давай, Коля, через минимаг этой за мороженым, а потом к Лютаеву.

– Я не хочу мороженое, – вяло подаю голос. – Я не смогу сейчас есть.

– А мы, блядь, его не есть будем, а по лицу тебе размазывать, идиотка!

Но Коля приносит не мороженое, а упаковку с пельменями, и, как я не морщюсь, Гордеев заставляет меня прижать её к лицу.

– Травмпункт нужен?

Мотаю головой, и Ящер теряет ко мне интерес.

Так и сижу всю дорогу с пачкой, прижатой к лицу, боясь поднять на злющего Гордеева глаза и разглядывая его сжимающиеся кулаки. В какой-то момент, видимо, отключаюсь, потому что меня тормошат:

– Приехали. Сиди тут.

Оказывается, я нагло приваливаюсь к Ящеру и зажимаю между щекой и его плечом пельмени. Судя по тому, что у меня воротник мокрый, то и его джемпер тоже промок. Ни слова мне не сказал. Может, пожалел? Теплится у меня надежда.

– Простите, – вскидываюсь я. – Я от…

Гордеев морщится, как от зубной боли.