По приказу короля

Син остановился, почувствовав мрачную атмосферу зала. Правда, его присутствие никто никогда не встречал с восторгом, но сейчас отношение собравшихся выходило за рамки обычного презрения, которое всегда демонстрировали ему придворные.

Один из церемониймейстеров двора выступил вперед и низко поклонился королю и его телохранителю. Мужчина преклонного возраста, одетый в безупречно сшитый серый сюртук, он всем своим видом свидетельствовал о происшедшем несчастье.

— Простите меня, ваше величество, но Роджер, граф Уоррингтон, сегодня утром был найден мертвым в своей комнате. — Выразительный взгляд мужчины обратился к Сину. — Ему перерезали горло.

По толпе пронесся ропот осуждения, а Сина эта новость привела в состояние оцепенения. Он слышал, как позади него Саймон резко втянул в себя воздух, и почувствовал, как похолодела рука Каледонии.

Расправа без суда была в таких случаях весьма обычным делом.

Син безучастно смотрел на толпу, хотя ему хотелось сжаться и бежать, как обезумевшее животное, чтобы унести ноги. В конце концов от него ожидали именно этого.

— Есть какие-нибудь свидетели? — спросил Генрих.

— Нет, ваше величество. — Церемониймейстер снова посмотрел на Сина. — Все так, как будто привидение появилось и исчезло, — Он применил выражение, которым часто пользовались для описания преступлений Сина.

Вопреки здравому смыслу Син посмотрел на Калли. Встретившись с ней взглядом, Син ожидал прочесть в нем то же осуждение, какое выказывали ему остальные. И увидел, как лицо девушки исказилось от страха.

— Это тот человек, который пытался убить вас вчера вечером? — уточнила она.

— Тот самый, мадам.

Син почувствовал, что рука Калли стала еще холоднее, и у него все внутри сжалось. Он ожидал, что все остальные подумают о нем самое плохое, но почему-то его больно задело, что Калли думает так же.

— Мы расследуем это дело, — пообещал Генрих. — А сейчас у нас свадебное…

— Убийца! — раздался выкрик в противоположном конце зала.

Калли оглядывала собравшихся в зале, пока не увидела женщину, стоявшую примерно в тридцати шагах позади основной массы гостей. Придворные расступились, освобождая незнакомке дорогу от дверей к Сину. Аристократка приблизилась к Сину с достоинством настоящей королевы. Ее лицо было красным, в темно-карих глазах блестели слезы, а длинное красное платье представляло резкий контраст с черными волосами и темными глазами. В этой посторонней женщине было что-то странно знакомое.

Остановившись прямо перед Сином, женщина смотрела на него с такой ненавистью, что Калли была поражена, как он не рассыпался в прах прямо на глазах у всех.

Но он даже не пошевелился, а смотрел на женщину все с той же высокомерной усмешкой.

— Будь ты проклят за то, что убил моего сына. Как жаль, что ты не умер еще в утробе, — злобно произнесла дама. — Мне следовало бы убить тебя своими руками, а не производить на свет такое чудовище, как ты.

Калл и едва не задохнулась, когда поняла, что это мать Сина, и именно их сходство привлекло к себе внимание Калли, когда женщина пересекала зал…

Значит, мужчина, который накануне вечером пытался убить Сина, был его братом. Осознав это, Калли почувствовала, что у нее слабеют ноги.

— Благодарю вас, матушка, — сдержанно отозвался Син. — Как всегда, я буду наслаждаться вашими добрыми пожеланиями.

Глаза его матери засветились адским огнем, и она с силой ударила Сина по лицу, оставив у него на щеке кровавый след. Но Син так и не сдвинулся с места и не вздрогнул даже тогда, когда его мать жестом, полным ненависти, повернула кольцо па пальце, чтобы все поняли, что она специально рассекла ему щеку.

— Я требую г правосудия! — выкрикнула женщина, повернувшись к Генриху. — Я хочу, чтобы этот мерзавец заплатил за то, что он сделал.

— Вы просите осудить собственного сына, графиня?

— У меня нет сына. — По щекам женщины текли слезы, и она с трудом сдерживала рыдания. — Мой единственный сын умер от рук подлого убийцы. — Подняв руки, словно когтистые лапы, она бросилась на Сина, но он остановил ее, схватив за запястья. — Я хочу, чтобы тебя за это казнили! — выкрикнула она ему в лицо. — Ты отвратительный и подлый негодяй, и я жалею, что не убила тебя в тот час, когда ты появился на свет.

Син смотрел ничего не выражающим взглядом и ничего не говорил, а просто держал ее, не позволяя царапаться.

Генрих приказал своему охраннику вывести из комнаты потерявшую рассудок женщину и проводить ее в ее покои.

Подойдя к мужу, Калли потянулась и коснулась кровоточащей раны у него на щеке.

— Заживет, — бросил Син, отшатнувшись от Калли, словно она была ядовитой змеей.

— Некоторые раны никогда не заживают, милорд. — У Калли душа болела за него, и девушка не могла представить себе, что мать может быть такой жестокой к собственному ребенку, как эта женщина, которая только что была здесь. Калли могла лишь догадываться, с какой жестокостью относилась к нему эта женщина в течение многих лет. Неудивительно, что вчера вечером он отказался говорить о своей матери, когда Калли спросила о ней.