По прозвищу Чумной (СИ)

– Да, представляешь, сказать такое императору при свидетелях! – Михаил дёрнул душащий его ворот рубашки, позволяя себе наконец-то расслабиться. – Я думал, брат ему прямо там смертный вынесет и в исполнение приведёт! Машке, правда, чуть не досталось за подслушивание… Что уж тут поделаешь.

– Ну, её тоже можно понять. Алексей умудрился произвести на неё удивительно хорошее первое впечатление, хотя обычно девушки при первом знакомстве с ним крутят пальцем у виска. Итак, потомки Феликса пролетели мимо наследства? – инквизитор довольно улыбнулся. – И отлично, вернётся в себя – выпру на пенсию. С такими травмами списывают в инквизиторский запас.

– Моего брата, долгих лет ему жизни, удар от счастья хватит, – мужчина покачал головой. – Он согласия не даст, уже заявил, что второй раз Романовы с этой семейкой родниться не будут.

– Я не думаю, что у Чумного есть такие планы, или что они могут возникнуть. Уж извини, но она – не его типаж. Стоит всех перетасканных им в казармы девиц вспомнить…

*

Чумной распахнул глаза, выныривая из подобия транса, в котором пытался разобраться со своей памятью. Пока же по ощущениям выходило, что где-то активно мусолили его имя, но определиться с обсуждающими он не мог. Вот только это до жути злило, потому что отвлекало от более важной задачи. Память некроса срабатывала отлично, пока он не начинал задумываться о чём-то целенаправленно, после этого резко наступал ступор, выбраться из которого было достаточно сложно, половинки новой личности будто расслаивались.

Ликс снова глубоко вздохнул, прикрывая мерцающие в темноте глаза как у кошки. Он должен навести в собственной голове порядок, ещё в инквизитории ему говорили, что беспокойство ума – первый шаг к собственной смерти. “Горгульи” вот-вот должны были накрыть какую-то группу колдунов на планете где-то в жопе галактики, и к этому времени он должен прийти хоть в какое-то подобие формы. Уж быть обузой в этой жизни он не собирается. Да и растрачивать такой ресурс было бы грешно: тело некроса, уступая в габаритах визуально, могло дать фору его прошлому телу. Меньшая восприимчивость к боли, крепкие кости, гибкое, куда более выносливое. Бывший инквизитор прекрасно понимал, что он с возрастом потерял эту лёгкость движений, которую вновь получил сейчас: старые травмы давали о себе знать, да и в целом инквизиторские нагрузки превращали большинство из них в шкафов типа Глейда. Кир пытался объяснить это с точки зрения влияния магии на тело, но махнул рукой. Что примечательно: полукровное происхождение Чумного делало того менее громоздким на фоне товарищей. В открытую шаманствующий КирМефодич и вовсе в свои тридцать пять казался мальчишкой даже рядом с Алексеем. Так что возможно что-то в этом было.

В этот раз получилось чуть лучше. Ладно, гораздо лучше. Лёгкость, с которой сила некроса ему отзывалась, одновременно восхищала и пугала. Ликс как наяву видел два бушующих внутри потока силы. Слиться в один они не смогли бы ни за что в этом мире, но вот упорядочить их течение было вполне в его силах. По крайней мере, так казалось в первый момент: поворачивать потоки магии в собственном теле было также сложно, как менять русла рек в одиночку. Но он не зря был тем ещё упёртым бараном. Пусть при “перемещении” казалось, что от напряжения сейчас начнут трещать мышцы, процесс медленно шёл. Перед глазами вспыхивали фрагменты своей и чужой памяти, но колдун больше не давил их, просто пропуская мимо себя, позволяя им быть.

А во внешнем, реальном мире рядом нервничал костяной пёс, наблюдающий за тем, как его хозяина выкручивает собственная сила. Зверь крутился по каюте, не зная, что ему делать. Подойти ближе мешал плотный кокон магии, а кого вести на помощь, он не знал – вокруг были пока что чужаки, которых явно следовало опасаться. На всякий случай. Хотя медики вроде бы ничего плохого не сделали… Константин едва слышно проскулил и всё-таки стукнул лапой по сенсору на стене, наловчившись открывать двери ещё за время в медблоке. Но выйти не успел, хозяина отпустило и тот затих на полу, где до этого сидел в странной неудобной позе. Пёс подошёл ближе, тычась мордой в бок некроманта.

– Да всё со мной в порядке, не переживай, – тот потрепал питомца по густому меху на шее.

Зверь согласен не был, но кто он такой, чтобы настаивать и спорить? Хозяин изменился, не столько внешне, только окраска у того поменялась, теперь привычная псу ярко-красная “шерсть” была спрятана под совершенно обычной тёмной. Ну, наверное же так лучше, будет проще маскироваться?

Сам Ликс подозревал, что теперь покраснение волос можно будет использовать как сигнал – некротика рвётся из него наружу. Как у многих животных яркая окраска – признак ядовитости, или псеводоядовитости, чтобы их не трогали. Некромант полежал на полу ещё немного, прислушиваясь к ощущениям, нет ли перекоса, не идёт ли энергетика в разнос, не хотелось бы сорваться вдруг на окружающих. Самоконтроль, всё-таки – великая добродетель, и отказываться от этого принципа из-за перерождения в новом мире Чумной не собирался.