По прозвищу Чумной (СИ)

— Увы, теперь тебе остаётся только надеяться на то, что я убьюсь сам. А это, как ты мог заметит, весьма проблематично осуществить — жить мне нравится, да и биологически я та ещё живучая скотина.

— Тебе же кислород не нужен? — обреченно спросил Глейд. — Зейл, выдай ему походный комплект и выпроводи за пределы базы. Тут такой едкий фон, что все следы разъест и без нашей помощи. Умрёшь — обратно не приходи.

На последних словах все, находящиеся в медблоке, в том числе наблюдающий за происходящим Зейл, дружно фыркнули. Уж некроса-то собственная смерть от возвращения не остановит. Колдун, подгоняемый энтузиазмом предка, еле дождался окончания замера и сорвался с места. Уж больно ему не терпелось попробовать что-то новое. Стоит признать, что смирившись с собственной магической сутью он словно второе дыхание к жизни получил. Ему хотелось жить, дышать, узнавать новое. А вот инстинкт самосохранения — и это Чумной признавал с прискорбием — сделал ручкой и свалил куда-то в ебеня. Впрочем, он и до этого не часто его навещал, так что не сказать, что колдун потерял так уж много.

Под ногами вертелся Кост, рассматривающий то хозяина, то маячащего у него за плечом призрака, уж связанный со смертью зверь его видел прекрасно. Ликс ухватился обеими руками за густой мех, удерживая пса на месте. Заглянул в слишком разумные для простой собаки глаза:

— Тебе со мной нельзя, слышишь? Нужно будет подождать меня тут. Сходи к Кодэху, хорошо? — он потрепал его между ушами.

Может Константин и не был согласен с таким положением дел, но спрашивать его никто не собирался, так что костяному псу оставалось лишь смириться. Зверя мучило странное предчувствие, так что он стремился проводить с хозяином как можно больше времени, даже ночевал рядом с ним. Не просто на полу у койки, а прямо под боком у своего двуногого. Ликс сперва возмущался, а потом привык — Кост был гораздо теплее его самого, так что от живой грелки хладнокровный некромант отказываться не стал.

За территорию маг выходил со странным предвкушением, камень будто обжигал даже через сумку, а сердце колотилось — по меркам зиланделиксийцев, конечно, до обычного человеческого пульса это всё равно не дотягивало. Но кровь горячило и заставляло несколько нервничать. Даже по мнению Александра опыт был рискованным, пусть и стоящим своего риска. Плюс, в момент единения с покровительствующей силой можно было заглянуть в любой уголок подвластного ей мира, а уж от Смерти уйти невозможно. Чумной планировал отыскать Астрелиса

— Вроде бы достаточно далеко ушли, что скажешь?

— В других условиях можно было бы ещё пройтись, но тут действительно специфический фон, — призрак поёжился. — Будь я послабее, меня бы уже выкинуло за грань.

— Начинаем?

— Верх тогда снимай. Так точнее место приживления подберём. Учти, что вся эта шушера вокруг будет орать, на время установки связи ты застрянешь между мирами, так что снова начнёшь их слышать. Увы, нужные растения тут не водятся, так что без обезболивающего.

— Мне кажется, что после гниения заживо меня сложно впечатлить. Даже не знаю, чем меня нужно начать пытать.

— Тоже верно. Камень сразу напротив сердца устрой, пока в сознании находишься. Так ему не придётся по тебе ползать. Я возьму на себя расчерчивание символов, а ты пока запоминай формулировку...

Призрак принялся проговаривать слова, часть из которых Алексей узнавал — что-то слышал от коллег, но заклинание явно было какой-то жуткой смесью языков, слишком сложной, чтобы вычленить что-то конкретное. Слишком много наречий было намешано, но в память они впаявались намертво, даже если бы он захотел, то не смог бы забыть. По мере расчерчивания Басмановым-старшим смутно узнаваемых символов, значение некоторых Алексей знал из общего курса магической теории, облако магии вокруг будто сгущалось.

Колдун в очередной раз повторил продиктованную предком магическую формулу, как раз после завершения рисунка, и захрипел, повисая в странном пограничном состоянии. Он как будто бы ещё оставался в собственном теле, но разум расширился до невообразимых пределов, хор нескольких тысяч покойных, пожранных планетой-базой в незапамятные времена, голоса тех, чьи жизни запитали кровавый камень, довольный хохот Двуликой. А после наступила потрясающая ясность, перебить которую какофония звуков уже не смогла: некромант взял след, звёзды проносились перед глазами, будь он обычным человеком со слабым вестибулярным аппаратом, его бы затошнило, но некрос лишь прикрыл глаза. Внутри разгорался ледяной огонь — это камень начал встраиваться в его магическую систему, запитывая, связываясь с носителем намертво. Так, что даже перерождение не разлучит, если, конечно, некромант выдержит до конца.

— Давай, Лёшка, я в тебя верю! Осилишь — я подумаю над тем, чтобы всё-таки называть тебя Алексеем! — старший маг захохотал, перезвон амулетов, как и звучание нелюбимой формы имени, придал ясности сознанию, не давая соскользнуть в пучину голосов.

— Вот ты где...