По прозвищу Эфа

С караванщиками мы расстались довольно мирно. Я искренне опасалась пленения и последующей продажи в рабство, но то ли вид у нас был чересчур заморённый, то ли конкретно эти торговцы не занимались похищением и продажей людей. В общем, отпустили нас без лишних разговоров и даже выделили кое-какой провиант, чтобы мы не умерли с голоду прежде, чем доберёмся до дома. Ярик оказался не так глуп, как я о нём подумала вначале. Родом он был из приграничья и прекрасно разбирался в географии здешних мест. Так что провёл нас к своему дому кратчайшим путём.

Встреча с родными Ярика прошла довольно бурно. Сначала, как водится, мальчишку стиснули в объятиях, залили слезами, а потом уж всыпали хворостиной по мягкому месту, чтобы впредь даже думать не смел о побеге. И всё же не зря он показался мне дурнем. Да был бы у меня такой дом, с такой любящей семьёй, я бы держалась за него обеими руками, а ему, видите ли, жизнь скучной показалась. Эх, маловато ему всыпали. Я бы добавила ещё.

Семья у Ярика и впрямь оказалась замечательной. Мать, отец, бабка с дедом и четыре сестры мал мала меньше. Он самый старший из детей – наследник и опора. Руки так и чесались надавать этой подгнившей опоре затрещин, чтобы больше не смел расстраивать мать и прежде времени старить отца. Да он и сам, кажется, всё понял. Ходил с виноватым видом, часто возился с сестрёнками и всё время старался помочь матери по хозяйству – воды натаскать или дров наколоть.

Я же не знала, что делать дальше. На мою голову вдруг обрушилась невиданная доселе забота. Ярик в красках расписал, как, рискуя собственной жизнью, я спасала его от мучительной смерти. Как не бросила одного погибать в пустыне, и тащила за собой несколько дней, хотя в одиночку мне было бы гораздо легче спастись. Единственное, о чём он умолчал, так это о моём необычном виде, от которого к концу путешествия не осталось и следа. Думаю, Ярик решил, что ему всё привиделось, а я не стала его разубеждать.

На семейном совете меня единогласно приняли в семью, правда перед этим удостоверились, что родных у меня нет, и никто меня не ищет. Я бы и рада была остаться у них, да не смогла. Пустыня не желала меня отпускать: пела колыбельные по ночам, в жаркий полдень опаляла кожу горячим дыханием, с резким порывом ветра бросала мне в лицо горсть прокалённого на солнце песка, и я с наслаждением умывалась им, как прежде умывалась родниковой водой. А после замечала проросшие чешуйки на висках, и становилась странно молчаливой, потому что раздвоённый язык – это не то, что стоит показывать приютившим тебя людям.

И всё же мне пришлось раскрыться перед ними. Уйти, не сказав ни слова, я не могла. А после долго плакала, утешаемая матушкой Эдной и бабушкой Тори. Старшие мужчины – папаша Нейл и дедушка Кай тоже отнеслись с пониманием к моей проблеме. И только Ярик не понимал причины моего расстройства.

– Дура ты, Эфа, нашла из-за чего горевать, – втолковывал он мне с умным видом бывалого путешественника. – Тебе сказочно повезло, а ты слёзы льёшь почём зря. Знал бы я, что змеюка такими способностями одарить может, ни за что бы оттуда не ушёл.

– Может одарить, а может и живьём проглотить, – отвечала я меланхолично. Слёзы давно все были выплаканы, и теперь я была спокойна, как никогда. Даже глупости Ярика выслушивала без раздражения.

– Это да, – погрустнел он мгновенно. – Да и страшная она до жути. Помнишь, как глазищи свои на нас таращила? Ноги то сами к ней повели, хоть умом я и понимал, что добром это не кончится.

– Главное, помни об этом, да держи язык за зубами, – посоветовала я. – А то мало ли кто из твоих друзей захочет тот дар получить, да по глупости жизни лишится. Ты же вовек себе этого не простишь.

На лице Ярика отразилось разочарование. Так и есть, намеревался перед мальчишками хвост распушить, герой. Мне только встречи с его друзьями не хватало. Хорошо, что я утречком собралась уходить. Правда пока не решила куда, но точно подальше от этих мест. Остановлюсь там, куда не будет долетать зов пустыни. Может, где и приживусь.

***

Семью Ярика я всегда вспоминала с добром. Они тогда не поскупились – нарядили меня во всё новое, обувку справили, место в почтовом дилижансе выкупили. Не каждое родное дитя провожают с такой заботой. Даже денег хотели дать. Да только я не взяла. Взамен попросила продать кое-что из украшений. Они сильно удивились, откуда у меня такие богатства. Честно призналась, что из Змеиного Храма, но посоветовала поскорее о том забыть. Никакое золото не стоит загубленной жизни. А Сайясхари больше такой ошибки не допустит – не позволит снова себя провести.

Позже я наведывалась к ним и не раз. Только жить рядом с пустыней так и не смогла, хоть и нанималась несколько раз проводником, когда возникала нужда в деньгах.

***

Ну да хватит воспоминаний. Пора и делом заняться. Добрые люди поведали, что господин Салан обосновался в этом городишке. Нынче он был на хорошем счету, богатый и всеми уважаемый человек. Выкупил у законного наследника тот самый дом и теперь проживает в нём на правах владельца.