… по прозвищу Кобра

Пулемёт умолкает. Все? Нет… снайперка продолжает щёлкать, хотя уже гораздо реже… стрелок явно выискивает цель. Щёлк… щёлк… щёлк! Всё?

Нет, ещё! Зажужжали два Mavik, полетели на осмотр бывшего лагеря свитских… Пару раз громыхнули наступательные гранаты, сброшенные с них. И наступает тишина… Вот, теперь, видимо, всё! А значит, шевелений в лагере больше нет.

Подползаю к краю плато и через временно отнятый у Речи бинокль внимательно рассматриваю бывший лагерь бывших свитских… Ё-маё… картина маслом!

Пуля 12.7 мм, или по западной терминологии — 50 калибра, рвёт тело человека как обычный винтовочный патрон мелкую птицу… в клочья. Так мне рассказывал мой товарищ, опытный военный врач, побывавший вместе с нашими не в одной «горячей» точке.

Везде трупы и лужи крови… Вижу свитского… верхняя половина торса свалилась вниз, а нижняя осталась стоять, удерживаемая тяжёлыми сапогами. Ага, а этих двоих, вообще «дезинтегрировало» одной пулей. А вот это, когда такой пулей отрывает конечность, врачи называют «травматической ампутацией». А вот, ещё — «фрагментация тела» или его «обесформливание». Это, когда бывшего хозяина тела рвёт на мелкие кусочки. А вот, знаю, «деформация головы в форму репы»… Полный набор военно-медицинских терминов моего мира.

И больше не осталось ни одного живого⁈ Ага, вон, поползли гадючки… сейчас, они уже точно проверят.

«Экстерминатус… гекатомба… Варфоломеевская ночь… избиение младенцев… побоище… мясня… скотобойня… мочилово… изничтожение… ликвидация…» — проносятся в голове возможные названия увиденного.

— Отбой! — хриплю я своей маленькой армии, и мы начинаем собираться в обратный путь.

Собираем стреляные гильзы и прикапываем их на дне обвалившейся поисковой ямы древних золотодобытчиков. Сжигаем деревянные ящики и картонные коробки из-под боеприпасов вместе с дощатыми настилами-залёжками стрелков. Осликам теперь тащить вниз гораздо меньше груза. Они так и стоят, привязанные к вбитым в землю колышкам и прядут ушами. Давешняя близкая стрельба их никак не коснулась и не удивила. Счастливые…

А вот меня, коснулась… Я только что отправил на Тот Свет четыре сотни живых душ… людей. Как всё это потом отмаливать⁈

«Но, это же были свитские, они не люди!», — пытаюсь убедить я сам себя…

Снизу, с дороги, наверх поднимается дым от горящих повозок и отвратительный запах горелого человеческого мяса…

Я поднимаю руки к небу: «Прости меня, тот, кто Имя, у меня просто не было другого выхода…»

И тут…

С неба падают тяжёлые крупные капли. Слезы⁈ Тот, кто Имя, плачет обо мне и моей загубленной убийствами душе⁈

И хлынул дождь! Ливень! Он в мгновение ока смыл с дороги всю кровь и гарь… а из столицы Золотой Окумы в ущелье уже спешат огромные телеги мрачных божедомов. В Союзе хоронят в день смерти, и по-другому здесь нельзя! Слишком тепло и влажно…

Но, лёгкий ветерок сносит дождевые тучи и на небе опять вспыхивает солнце!

И ехать нам до Мана… ещё через четыре окумы.

Глава 22. На краю бездны

Великокняжеский дворец в Мане.

В огромном каминном зале дворца двое. Родные братья-погодки, старший брат Гул, он же глава Союза Сводных Окум великий князь Гул IV, и его младший брат Гог. Оба они из древнего великокняжеского рода Герр, в честь которого названа Окума Герр и деньги страны — герры.

— Че-ты-ы-ыре-е-еста! — буквально, кричит Гул, — слышишь, Гог… четыреста! Лучших! А многих, даже не нашли… их нет… разорваны в клочья… хоронили пустые гробы — с ма-а-аленькими кусочками кожи или пучками волос… что нашли! И теперь, если кто-то из-за Сулойских гор захочет, то может спокойно забирать у нас Золотую Окуму. Даром! Защищать её уже некому! Впрочем, как и Красную Окуму! Сколько там свитских положил этот милый мальчик…., шестьдесят⁈ И всё из-за ваших маклей с алхимической фабрикой князей Бести!

Гог подавленно молчит, устремив глаза в пол.

— Ты и твои дети, Гог, уже слишком дорого обходитесь и мне и государству! В прямом и переносном смысле, — продолжает Гул уже спокойнее, — Вы уже с ног до головы вымазали дерьмом и страну и меня, её главу. Особенно, твой сын Грес… Кому захочется заводить и развивать своё дело, если его всё равно отберут? А это уже налоги! Вернее, их отсутствие…

Гул делает паузу и его голос приобретает фальшивые доверительные нотки:

— А ты знаешь, что сказал мне председатель Верховного Суда Союза, когда я попросил его не возбуждать дело против твоего сына Греса за убийство его малолетней любовницы? Племянник же… Да, да, это когда он своими кованными железом башмаками полдня пинал её в живот… В ярости, что плохо ублажала! А вскрытие показало, Гог, что у девочки родился бы мальчик! Грес вместе с его матерью убил наследника всего нашего поганого рода… нашего с тобой… наследника, Гог! Нельзя же за такого держать твоего плюгавого и уже давно ополоумевшего от денег и крови Греса⁈

— Но, закон… — на секунду поднимает глаза Гог.