По путевке комсомольской

Через минуту выбежавший на крыльцо предревкома окликнул казака Гундорова и начал давать ему какие-то указания. По торопливым жестам, которые я успел разглядеть из окна, можно было догадаться, что Гребенников приказывал использовать колокольню церкви и разместить что-то на улице, идущей сразу от ревкома. [55]

Когда я выскочил на улицу, Гребенников уже быстро шел в сторону нашей оборонительной линии.

Я побежал за ним, желая во что бы то ни стало присоединиться к нему и быть в этот момент только с ним. Для меня, неискушенного в искусстве анализа боевой обстановки, предревкома представлял абсолютный авторитет, у которого многому можно поучиться. Гребенников остановился у крайней хаты, с тыльной ее стороны. Здесь во дворе, прямо у изгороди, лежали двое из наших станичников и напряженно вглядывались в даль - похоже, выжидали появления противника между деревьями, чтобы произвести по нему очередные выстрелы. Точно так, как в тирах стреляют по движущимся мишеням. Еще один наш казак залег за ветряком, совсем недалеко от этой же хаты, но на левой стороне дороги, шедшей на Себряково. Позиция для наблюдения и стрельбы еще более выгодная, но его отделяло от нас ровное, открытое пространство, небезопасное для перебежки. Гребенников окликнул ближайших товарищей:

- Что там случилось?

- Вон на той опушке, - ответил полуобернувшись один из стрелков, - появились сначала двое, а потом и десяток конных и давай палить по станице! Как по ним дали - сразу в лес, спешились и вот теперь прячутся, заразы, за деревьями, стерегут, какого бы дурака выманить! Или это разведка какая, а может, и бандюги промышляют. - Казак показал на заполянский лес справа от дороги.

Это тот самый лес, по которому только вчера Гребенников, Вася и я совершили тайком путешествие на Медведицу, чтобы послушать зловещие рокоты орудий.

- А сейчас не больше стало? - спросил предревкома.

- Нет, вроде даже мене.

- Все равно надо смотреть в оба, ждать всякого можно. Так передайте и смене. Думается все же, что это бандюги. Проверяют: ушли мы из станицы или нет. А может, и нервы проверяют - вдруг с перепугу сами тронемся.

Гребенников перешел к другой стороне хаты и громко крикнул казаку у ветряка:

- Алексей! Смотри в оба. Не обошли бы слева. Кто у тебя там слева?

- Там народ есть. Все в порядке, Григорий Иванович. Бандюги что-то притихли. Может, и осталась какая-нибудь [56] одна сволочь, вот и пуляет себе изредка. Я его только что видел: вон там на опушке, у бугорка.

- Смотри лучше! - приказал Алексей Григорьевич. - Дело к вечеру, думаю, рисковать ночью не будут, а все ж! Вот к рассвету ждать можно всякого. Ну да меры примем. Бывайте!

Гребенников хлопнул меня по плечу и жестом дал понять, что пора возвращаться.

- Идем. Там есть дела поважнее, - сказал он, как будто ничего не случилось.

Только он это произнес, как снова раздалось два выстрела подряд - опять из того же злополучного леса. Я резко повернулся и хотел было бежать, чтобы присоединитъся к нашим бойцам, но Гребенников взял меня за руку и потащил за собой, как непослушного ребенка. Я никак не мог себе простить, что не удалось пострелять. Может быть, и подстрелил бы какого-нибудь гада.

- Успеешь. Скоро всем придется драться, - перебил мои мысли предревкома. - Наверное, даже еще сегодня ночью. Так что не торопись. - Немного помолчав, он добавил: - А впрочем, если хочешь, поди побалуйся. Хоть к карабину привыкнешь. Только смотри, ползком.

От волнения отчетливо ощущалось биение сердца. Прильнув к земле, я по-пластунски подобрался к правому из лежащих у изгороди казаков, который только что дал выстрел в сторону леса.

- Ты видишь? - спросил он соседа.

- Нет.

- Да вон он, смотри: справа от бугра стоит за деревом. Неужели не видишь?

- Нет.

Я уже залег по соседству и тоже начал разглядывать место, куда указывал казак, но тоже ничего не видел.

- А ты видишь? - спросил он меня.

- Да, вроде чего-то есть. Только человека не видно.

- Какой же дурак на рожон полезет! Он за деревом. Одна фуражка появляется.

Я пока ничего не замечал. Однако минуты через две мне что-то вроде показалось. Может быть, именно показалось, но я, не ожидая выстрела соседа, дал свой.

- Что, видишь? - спросил он.

- Вроде кто-то шевелился.

- Вот я и говорю, что там кто-то есть.

Ответных выстрелов не было. Оба казака молчали. Я отполз от них еще немного вправо, откуда, казалось, [57] должно быть виднее. Но все затихло. А жаль! Так хотелось подстрелить гада, отличиться…

Через минут двадцать осторожно, ползком, пробравшись на улицу, я уже двигался к ревкому, счастливый, что сделал из своего карабина первый боевой выстрел.