По путевке комсомольской

Близкое личное знакомство с Назаровым по родной 9-й армии, где он, как комиссар штаба армии, неоднократно [128] беседовал со мной, помогая комиссарскому становлению недавнего комсомольца, значительно облегчили беседу с начальником академии. Так, почти на все казусные вопросы, в основном связанные с моим возрастом и скоротечной военной карьерой, Назаров отвечал сам или разъяснял мои не очень-то внятные ответы.

В конце собеседования Снесарев, не без некоторого даже расположения ко мне, спросил:

- А как у вас обстоит дело со знанием уставов, особенно полевого? В ладах ли вы с русской историей?

Недолго думая, я рапортовал:

- Полевой устав знаю хорошо. На фронте с ним никогда не расставался. И с другими уставами знаком, но только со старыми. С нашими, новыми познакомиться еще не успел: на фронте их не было. - И прибавил уже потише: - Вот только с историей, боюсь, не справлюсь…

- Трудновато будет учиться, молодой человек. У вас ведь никакой военной подготовки. А впрочем, вы не один такой. Желаю успеха!…

При поступлении в академию будущие слушатели формально должны были пройти через приемно-экзаменационную комиссию, целиком состоявшую из бывших царских генералов. Надо сказать, «допрашивали» они с пристрастием. Я, к счастью, ее миновал, занятый в это время предсъездовскими комсомольскими делами. По-видимому, тот же Назаров сумел устроить дело так, что меня от вступительных «экзаменов» освободили.

А генеральская экзаменационная комиссия почему-то больше всего интересовалась ушедшими в прошлое царями да царицами, которых многие из нас с детства знали только по именам да по прозвищам, но отнюдь не по их «деяниям». Кроме того, следует учесть, что в первые годы революции, даже само слово «царь» вызывало в каждом из нас ненависть и презрение, начисто исключавшее всякую возможность признания за этим понятием вообще чего-либо положительного в истории России.

О некоторых ответах абитуриентов на «экзаменах» еще долгое время ходили прямо-таки анекдоты среди слушателей академии. Так, моего однокурсника Павла Дыбенко спросили:

- А слышали ли вы что-нибудь о беглом боярине князе Андрее Курбском и его переписке с Иваном Грозным? [129]

Дыбенко отрицательно покачал головой и без колебаний доложил:

- Такого не знаю и не хочу знать. Вот если б о революции спросили - тогда б я рассказал со всеми подробностями…

Комкора Шмидта члены комиссии попросили рассказать все, что он знает о периоде царствования императрицы Екатерины II и войнах, которые она вела. Шмидт в своем ответе был еще короче:

- Первый раз слышу, чтобы цари, да еще бабы, вели войны… Знаю, что Екатерина была подлюга порядочная и в политике, и по части мужиков, а вот подробности не слышал. А я в то время еще не родился.

- А что вы можете рассказать о крестьянской войне, которой руководил Емельян Пугачев? - спросил комкора профессор Свечин.

- Вот я и говорю, подлюга эта Екатерина, порядочная, по ее же приказу казнили Пугачева!…

Комиссар Назаров, присутствовавший при экзаменационных собеседованиях Дыбенко и Шмидта, на другой же день вел с обоими «народовольцами» разъяснительно-увещевательный разговор. Сделали свои выводы и члены комиссии: подобные вопросы на исторические темы нам больше не задавали.

Среди моих однокашников по курсу оказались такие замечательные личности - руководители гражданской войны, как герой «Железного потока» Епифанов, начальник его штаба Ковалев, преемник легендарного Чапая начдив Иван Кутяков, начдив «Железной дивизии» Гай, прославленные буденновцы - начальник полевого штаба армии Степан Зотов, комбриг Иван Тюленев, бывший кандидат эсеров на пост военного министра, впоследствии прочно вошедший в партию большевиков Юрий Саблин, бывший комбриг 2-го красноармейского полка, участвовавшего в разгроме немцев под Псковом и Нарвой 23 февраля 1918 года, Александр Черепанов, видные военачальники поляки Сверчевский, Коханский, известные болгарские революционеры Христо Боднев (участник Октябрьской революции в Петрограде), Баян Былгаринов и многие другие.

Не знаю, в какой должности прибыл в академию левый эсер, затем ярый троцкист Блюмкин, но мы все знали, что 6 июля 1918 года именно он убил первого германского посла в Москве графа Мирбаха, чем и «увековечил» свое имя. [130]

Таков был состав слушателей академии на третьем году революции. И пока еще - ни одного советского преподавателя по военным дисциплинам. Они, обогащенные опытом гражданской войны, воспитанные большевистской партией, должны были появиться из нашей среды, вырасти среди нас. И действительно, с нами учились такие в будущем известные военные теоретики, как Триандофилов и Иссерсон (оперативное искусство), Красильников (стратегия), Меликов (история гражданской войны), Каменовский (тыл).