По путевке комсомольской

Но прежде чем все это произошло, армейская судьба свела меня с одним из замечательных полководцев России, одним из очень немногих, кто в годы первой мировой войны смог убедительно подтвердить смелость и точность русской стратегической мысли и умение воплотить ее в реальной действительности.

Меня назначили членом комиссии по проверке коневодства в Петроградском военном округе, которую возглавлял почти легендарный тогда русский генерал Брусилов, только что назначенный Главным военным инспектором. Вторым членом комиссии был специалист в области коневодства (к сожалению, фамилию его память (не сохранила). Человек средних лет, грузин по национальности, [144] он отличался подчеркнуто аристократической осанкой, изысканными манерами.

Поездка с Брусиловым в Петроград осталась у меня в памяти еще и потому, что многое, с чем я тогда встретился, было, как принято говорить, впервые в жизни.

Впервые в жизни я ехал вместе с известнейшим боевым генералом царской армии, безоговорочно перешедшим на сторону Советской власти, и мог запросто разговаривать с ним на все интересующие, в частности военные, темы.

Впервые в жизни я увидел колыбель Октябрьской революции - Петроград, сумел побывать в Смольном, во дворце Кшесинской, у Финского вокзала - местах, связанных с именем Ленина, осмотрел, правда бегло, Эрмитаж.

Хотя моя фронтовая жизнь проходила среди донского и кубанского казачества и считал я себя вполне посвященным во все тайны и тонкости кавалерии, но здесь, работая в комиссии, впервые услышал я действительно высококвалифицированную оценку пород верховых лошадей, побывал с Брусиловым в конюшнях и на смотре-скачках на Петроградском ипподроме.

* * *

Пятую годовщину Октябрьской революции я встречал среди тульских рабочих, но проработал там недолго. Еще до наступления зимних холодов пришло новое назначение - командующим частями особого назначения в родном Владимире. В течение зимы я исколесил вдоль и поперек всю губернию. Среди уездов, которые по состоянию ЧОНовской работы числились тогда на хорошем счету, были такие, где наиболее активно работали партийные организации, или такие, которые подверглись нелегким испытаниям, связанным с разного рода антисоветскими выступлениями и мятежами.

Как бы завершением моей почти годичной работы в родном городе явился состоявшийся по случаю годовщины учреждения ЧОНа на соборной площади Владимира большой смотр - парад этих частей. На нем присутствовало все партийное и советское руководство губернии, а я выступал в роли командующего парадом, и губком партии доверил мне обратиться к землякам с праздничной речью.

К осени, вполне удовлетворенный работой в родной губернии, я уже собрался было подать рапорт командующему [145] округом с ходатайством о направлении меня для продолжения учебы в Академии Генерального штаба. Однако все произошло не так, как планировалось. Во Владимир неожиданно приехал хорошо знакомый мне товарищ Берг - заместитель комиссара Военно-воздушной академии имени Н. Е. Жуковского. Он-то и повернул мою судьбу, предложив перейти в авиацию и продолжить образование на инженерном факультете академии.

Командующий округом в моем ходатайстве о переводе отказал, мотивируя это нецелесообразностью, даже легкомыслием - как можно выбросить на ветер два года обучения в Академии Генерального штаба! Помня благосклонное ко мне отношение, я решился побывать у Бориса Михайловича Шапошникова, а вместе с ним уже и у Главкома, который без особых колебаний благословил мой переход в академию Жуковского.

- Будь я молод, как вы, может быть, поступил так же. Авиацию ожидает большое будущее, - сказал Главком на прощание.

Так в 1923 году я навсегда сменил красные петлицы на голубые. [146]

«Жуковка»

Меня приняли в военно-воздушную академию по указанию Главкома без вступительных экзаменов, очевидно доверившись моей легкомысленно заполненной анкете, где в графе «образование» было написано: «Владимирские подготовительные курсы при бывшем реальном училище». Таковые я действительно в восемнадцатом году старательно посещал, но окончить их за один год, конечно, не мог - в моем «багаже» было всего-навсего городское высшее начальное училище, то есть 7 - 8 классов.

И вот начались занятия. Мои товарищи по курсу приступили к высшей математике, я же пока зазубривал материал наизусть, просиживая ночи напролет, и с азов вникал в алгебру, геометрию и тригонометрию.

Помню, в начале декабря профессор Привалов, читавший нам курс дифференциального исчисления, вызвал меня решать какое-то довольно сложное и длинное - во всю доску - уравнение. Я, к счастью, знал его наизусть и довольно бойко, без запинки «начертал» что требовалось. Но тут профессор с присущим ему спокойствием стер с доски примерно треть уравнения и, заключив часть его в скобки, подставил множителем какую-то тригонометрическую функцию.

- Ну а как теперь будет?

Я, конечно, сник. Такие премудрости были мне еще не по плечу.

Привалов начал было помогать:

- Пишите за мной.