По пути

Владимир проверил языком зубы, потянул мышцы шеи, покрутив головой. Слегка качнулся, но удержал равновесие.

— Кстати… Он прав. Галечка, тебе бы получше кого. Давай познакомлю?

— Не надо, спасибо, — быстро ответила Галина, опасливо следя за реакцией Рустама. Тот внешне был абсолютно спокоен, руки — в карманах, только взгляд потемнел. На всякий случай она придвинулась ближе, обвив рукой предплечье Рустама.

Владимир криво улыбнулся.

— Ну, раз не надо… Я к Леночке пойду.

— Проводить? — буркнул Рустам. — У нас, вроде, разговор не того…

Владимир смерил Рустама взглядом. Задержался на Галиной руке на его рукаве и веско проговорил:

— Вопросов больше нет. Счёт от дантиста пришлю, если что. Тебе. Идёт?

— Без проблем, — Рустам протянул руку.

Не сразу, но Владимир на рукопожатие ответил, и Галина с облегчением выдохнула. Оказывается, всё это время она дышала через раз.

— Звони, если что, Галя, — сказал напоследок муж Лены и, уже не шатаясь, но иногда опираясь рукой о стену, пошёл обратно к гостям.

— Хочешь, тоже вернёмся туда? — спросил Рустам, накрывая ладонью пальцы Галины. Она покачала головой. — А что тогда… — Но тут у Галины громко заурчало в животе. — Да ты ж не ела ничего, пока со своими клиентами носилась. Ты про гараж спрашивала. Там сегодня мужики тоже празднуют. Кура-гриль, колбаса, консервы…

Галина улыбнулась и удивлённо подняла брови.

— И ты такое пиршество из-за меня пропустил?! Вот сейчас я совсем виноватой себя чувствую…

— Опять двадцать пять, Галя… Виновата она… — проворчал Рустам беззлобно. — Поедем?

* * *

— Ты как, Галя?

Пару часов назад в зале ресторана она спрашивала его о том же. Волновалась, не скучно ли ему среди её коллег. А сейчас она сидела на колесе от КамАЗа, на коленях — пластиковый контейнер с остатками куриной ножки, а вокруг одни мужчины — работники гаража и водители.

Зря она переживала о том, как её примут коллеги Рустама. Её шубу он положил в кабину своей «вахтовки», мол, так целее будет, «не облезет». Но так как в гараже всё же было прохладно, надел свою куртку на Галину. Возможно, именно это и стало её пропуском в его мир. Никто не задал ни одного вопроса!

— Галя, давай с нами, подпевай! — это сказал молодой водитель, Глеб, кажется. — Огурки хошь?

Галина согласно кивнула и как могла аккуратнее, кончиками пальцев, вытащила из протянутой банки солёный огурец. Под одобрительные взгляды компании захрустела. А остальные уже вовсю кричали:

— Комбат-батяня, батяня-комбат, за нами Россия, Москва и Арбат. Огонь, батарея, огонь, батальон…Комбат, ё, командует о-о-он!

На последнем слове некоторые поднимали стакан в сторону Рустама. Тот в общем хоре не участвовал, но было видно, что ему всё же нравится такое внимание. А ей нравилось видеть его вот таким — расслабленным и довольным.

По взгляду Рустама поняла — он всё ещё ждёт ответа, а хорошо ли ей тут.

— У вас тут дружный коллектив, это здорово. И коллеги тебя уважают, «комбат»! — Галина улыбнулась.

— Да ну, — отмахнулся Рустам, — Каждый год так. Несерьёзно.

— А как «серьёзно»?

— Щас, будет тебе серьёзно! — Палыч — старожил, с его слов, работавший в гараже немногим меньше Рустама, — видимо, тоже услышал его реплику.

Он шепнул что-то соседу, тот кивнул, шепнул дальше. Разговоры стихли, а водители словно ждали отмашки. Палыч запел первым, остальные подхватили:

— Стоим мы на посту, повзводно и поротно! Бессмертны, как огонь, спокойны, как гранит! Мы — армия страны, мы — армия народа! Великий подвиг наш история хранит!

Надо же, такой патриотический настрой! Галина представила на секунду, а могли бы её коллеги вот так… Чуть не прыснула! Повернулась к Рустаму, чтобы шепнуть ему об этом… и застыла. Тот держал перед лицом сложенные замком руки, упираясь в них носом. В уцелевшем глазу блестела влага. Галина поставила контейнер на пол и придвинулась к Рустаму. Смеяться сразу расхотелось. Для него это была не просто песня. Часть его прошлого. А скорее всего, и настоящего тоже. Это и…

Как там Дэн сказал: Рустам — «убежденный коммунист»? А она тогда «буржуина», получается. И тем не менее, вот он, рядом с ней. Повернулся, заметил её взгляд, и, перекинув руку через её плечо, прижал к себе таким уже знакомым, почти собственническим жестом.

После того, что было у Галины с мужем, любое собственничество в отношениях её раздражало. А тут — никакого отторжения. Забота Рустама была настоящей. Его куртка на её плечах — чтобы ей холодно не было. А что там решили остальные — всё равно!

Хотя нет: если совсем честно, ей даже нравилось ощущать себя «его», в том числе вот так, через чужое восприятие. Галина поплотнее запахнула куртку, закрыв глаза, вдохнула запах Рустама. И почувствовала, как откликнулось женское, спрятанное, почти похороненное вместе с мужем.