По пути с Богом (сборник)

Рамдас никогда не думал, что Господь приведет его в подобное состояние. Он стал факиром, бродящим от места к месту. В те дни он совсем не хотел, чтобы его почитали больше, чем других. Когда он приходил к друзьям, они предлагали ему сесть на стул. Но он никогда не садился на стул, он садился на пол вместе со всеми. Он был смиренным слугой. Если люди склонялись перед ним, он точно также склонялся перед ними. Если они совершали дандават намаскар,[151] он делал то же самое. Теперь он не делает всего этого физически, но делает мысленно. Теперь его вынуждают сидеть на диване или на высоких сиденьях, и люди поклоняются ему. Похоже, что слуга превратился в господина. Но так ли это на самом деле? Наверное, лучше сказать об этом по-другому. Рамдас смотрел на Бога с двух точек зрения – как слуга на господина и как ребенок на мать. Так вот теперь Рамдас – в положении ребенка. Вы ведь знаете, мать сажает ребенка на высокий стульчик, внимательно следит за ним, радуется каждому слову, которое он произнесет. Конечно же, всем этим словам она сама его научила. Итак, мать сажает дитя на высокий стул и радуется его лепету. Бог говорит: «Если вы почитаете Моего слугу, Я доволен, ибо Я и есть Мой собственный слуга». Так говорит Бог. Но этот язык мы неспособны понять. Иисус сказал: «Я и Мой Отец едины». Тот, кто видит Сына, видит и Отца. Слуга и господин – одно, сын и отец – одно.

* * *

Рамдас – малое дитя. Но Матаджи говорит, что он иногда бывает упрямым. И это правда. Когда Рамдас несколько лет назад встретился с Ма Анандамайи, они какое-то время разговаривали, и она обращалась к Рамдасу «Питаджи» – «Отец». Но он возражал и говорил, что он всего лишь дитя, а она – его мать. Она сказала «нет», и тогда Рамдас объяснил ей, что она и вправду ребенок, потому что у него нет зубов, а у нее полно зубов, и значит, она – его мать. Ма Анандамайи рассмеялась и больше не перечила ему. Рамдас всего лишь ребенок, и божественная Мать, принимая образы святых, получает удовольствие, когда приходит повидаться с ним. Здесь же люди подобны меду, а Рамдас – как муха, прилетающая отведать меду. Где есть мед, туда она и летит.

* * *

Гости ашрама спрашивают нас, какие богослужения мы совершаем и где находятся образы для поклонения. Мы говорим, что поклоняемся живым богам, которые приходят сюда как гости или почитатели. Все вы – боги. Рамдас – слуга Бога. Но Бог вдруг становится слугой. Господин – Бог. Слуга – Бог. Он играет все роли. Это Его лила! Это не майя. Рамдас вспоминает слова Шекспира: «Весь мир – театр».

* * *

Во время своих странствий Рамдасу случилось побывать в ашраме Свами Шри Сиддхарудхи в Хубли. В ту пору Рамдас по вечерам не принимал пищу, да и в течение дня съедал только немного риса с молоком, а ночью не спал, повторяя имя Бога. Как-то вечером он сидел на веранде храма-самадхи.[152] К нему подошел один из почитателей Свами и спросил, не хочет ли он чего-нибудь поесть. Так как Рамдас не ответил, он повторил вопрос. Рамдас был не в том настроении, чтобы ужинать, он был целиком погружен в Божественное. Он, поэтому, спросил молодого человека: «Кому ты обращаешь свой вопрос?» Тот ответил: «К тебе». Тогда Рамдас спросил его: «Разве существуют такие понятия, как „ты“ или „я“, когда все едины?» Молодой человек тогда заметил: «А-а, так ты на „верхних этажах“…» – и удалился.

* * *

В своей прежней жизни, до того как Господь принял его под свое покровительство, Рамдас боялся змей. Но потом, в его новой жизни, у него был случай, когда змея обвилась вокруг его ноги и лизала его большой палец. Никакого вреда она ему не причинила. Рамдас увидел в ней Рама. Он ничуть не испугался, наоборот, он был счастлив, что змея приползла к нему, и увидел в этом некую божественную комедию. Он превозносил змею за ее любовь к нему. Змея тем временем медленно распрямилась и вскоре уползла. Рамдас звал ее, но она не вернулась. Она приползала в последующие дни и смотрела на Рамдаса из угла. Она не смела приблизиться к нему, так как вокруг него было много людей. Многие спрашивали Рамдаса, зачем Бог создал хищных зверей, змей и вредных насекомых. Ответ Рамдаса был таков: «Если бы звери и насекомые могли говорить, они бы спросили, какую Господь преследовал цель, создавая человека, убивающего их».

* * *