По пути Синдбада

Оманцы спрашивали меня, правда ли, что Южно-Китайское море наиболее опасно для мореплавания и правда ли, что там нередки туфаны, ветры разрушительной силы. Я полагал, что арабское слово «туфан» обозначает то же, что и «тайфун», слово из китайского лексикона, значащее «большой ветер». Отвечая на вопросы оманцев, я пояснял, что мы закончим наш переход до сезона тайфунов. Я очень рассчитывал на это, еще планируя свое путешествие, приняв во внимание те метеорологические условия, которые, насколько я полагал, будут ему сопутствовать. Мы вышли из Маската во время господства благоприятных северо-восточных муссонов. Выйдя со Шри-Ланки, я рассчитывал на юго-западные муссоны, и, хотя они запоздали, вынудив нас штилевать в течение месяца, эти ветры все же помогли нашему кораблю добраться до Суматры. Идя по Малаккскому проливу, мы пользовались сочетанием бриза и приливно-отливного течения. В результате мы пришли в Сингапур в начале июня, и я надеялся, что во время перехода в Китай мы не столкнемся с большими трудностями. Конечно, полностью рассчитывать на милость погоды не приходилось. Тайфуны могут возникнуть в любое время, но их активность начинается в середине июля, достигая своего пика в сентябре — октябре. Я рассчитывал не только на милость погоды, но и, разумеется, на «Сохар», крепкое и хорошо оснащенное судно. Я полагал, что даже если мы попадем в тайфун, то справимся с ураганом, и все же такого опыта лучше было бы избежать.

В Сингапуре, откуда «Сохар» ушел 11 июня, мы прекрасно провели время: осмотрели достопримечательности города, побывали на официальном приеме, устроенном в нашу честь, а еще и в гостях у нескольких горожан, проявивших к нам интерес. Мы и сами принимали гостей, пожелавших осмотреть необыкновенный корабль. Они на все лады расхваливали наш экипаж, пустившийся в опасное и долгое путешествие, да еще в бытовых условиях, на их взгляд, некомфортных и неприемлемых. Но меня, как и всех членов нашего экипажа, незавидные бытовые условия не смущали. Я тревожился о другом. Наша рация почти не работала (что я отнес на счет коррозионного газа, который так и не выветрился из трюма), да и генератор дышал на ладан, но все же еще работал благодаря тщательному уходу за ним. Из современного оборудования, что мы взяли на борт, в полной исправности оставались лишь подвесные моторы наших двух резиновых лодок.

Но зато сам корабль, построенный по технологии, применявшейся еще в стародавние времена, и после того как мы прошли более половины пути, находился в почти безукоризненном состоянии. Мы поправили такелаж, укрепили рангоут, починили руль, заменив штуртросы, вновь обмазали изнутри обшивку растительным маслом. Лучшего желали главным образом паруса, которые сильно поистрепались. Да и как им было не износиться, если их то и дело убирали и ставили, если они то мокли под проливными тропическими дождями, то пересыхали на солнце. Не прекратилась, вопреки моим ожиданиям, и небольшая течь в трюме. Как я уже отмечал, мы заделали щели в днище, используя смазанную бараньим жиром хлопчатобумажную ткань, но это помогло ненадолго, и нам снова приходилось тратить время на то, чтобы откачивать воду из трюма. Впрочем, ничего удивительного в возобновлении течи не было. Щели снаружи заделывали ныряльщики, а разве, работая под водой, да еще урывками, добьешься нужного исполнения? Чтобы полностью устранить течь, следовало вытащить корабль на берег и заново покрыть днище смесью бараньего жира и извести.

После того как мы вышли из Сингапура, в течение четырех дней погода нам явно благоприятствовала. Бирюзовое небо было лишь местами подернуто маленькими, как пушинки, белыми облачками, и на солнце сверкали светло-синие волны, увенчанные небольшими барашками. Из гребней волн то и дело выскакивали летучие рыбы. Они планировали и падали в воду, чтобы через несколько ярдов снова выскочить из воды. Но самое главное, нам благоприятствовал ветер, и «Сохар» уверенно шел вперед, проходя в среднем за сутки девяносто пять миль. Работы на судне было немного.

Джумах, профессиональный моряк, не раз ходивший на дау в океанские плавания, в разговоре со мной сказал, что в Южно-Китайском море такая погода — редкость и больше напоминает благоприятные условия перехода из Омана на Занзибар.

— Можно совершить двадцать рейсов на Занзибар, — добавил Джумах, — и ни разу не попасть в шторм, а на пути в Китай без шторма не обойтись.

Слова Джумаха сбылись в ближайшую ночь. Я спал на палубе в закутке вблизи румпеля, когда меня разбудил голос Питера Ханнема:

— Никак пошел дождь?

— Дождя нет, а вот ветер явно крепчает, — ответил Камис-полицейский.