По пути в бессмертие

Рахманинов (хлопает себя по лбу). Совсем зарапортовался, наверное от радости, что вижу своих куропаточек!

В дверь без стука входит половой.

Половой (мрачно). Чего изволите?

Рахманинов. Принеси-ка, брат, еще бутылку, нет, две, цимлянского!..

Наталья (сумрачно). Мы думали, что ты болен…

Рахманинов. Я болен, вот я и лечусь! Уже третий день. (Он делает широкий жест на пустые бутылки.)

Соня (решительно). Сережа, мы пришли тебя забрать домой.

Рахманинов. Мое дитя! Какой может быть дом у бродяги?

Соня. Мы думали, что наш дом — твой дом.

Певица. А ведь и правда, Сереженька. Тебе же уход нужен. Ехал бы ты…

Рахманинов. Сколько же можно злоупотреблять добротой близких людей? Эх, Надежда Александровна…

Рахманинов бросается перед певицей на колени.

Рахманинов. Наденька, умоляю, «Эх, ромалы».

Певица треплет рукой коротко стриженные волосы Рахманинова, берет аккорд и низким грудным голосом запевает.

Певица (поет).

Табор цыганский уж не кочует,
Купец московский дочек торгует.
Эх, ромалы, эх…

Рахманинов сидит на полу, обхватив свою голову руками, боясь пропустить слово, с восторгом глядит на певицу. Наталья и Соня переглядываются. Слонов затягивается папиросой и с любопытством смотрит на сестер. Голос певицы вскипает вдруг с какой-то дикой энергией.

Певица (поет).

Я не хочу тебя, уйди, ты старый,
И жить с тобой я не могу.
Свою свободу я отдам не даром —
Как полюблю, так убегу!.. Эх, ромалы, эх!..

В глазах Рахманинова слезы. Он упоен музыкой.

Рахманинов (шепчет). Вот как надо!..

В двери показывается половой с подносом, ставит бутылки на стол. Слонов ловко открывает бутылку, разливает красное игристое вино.

Половой. Рубль восемьдесят, извольте!..

Рахманинов. Запиши там…

Половой (решительно). Никак не могу-с, велено деньгами.

Рахманинов. Да я отдам! Я завтра отдам.

Половой. Велено, если не заплатите, бутылки унести.

Рахманинов вскакивает, растерянно шарит по карманам.

Рахманинов (Слонову). Миша, у тебя есть чего-нибудь?..

Слонов. Вот, четырнадцать копеек…

Половой равнодушно тянется за бутылками.

Рахманинов (в отчаянии). Что за жизнь!

Соня (решительно). У меня есть рубль.

Наталья. У меня — два.

Девочки вытаскивают деньги из муфт.

Рахманинов. Спасительницы!

Половой, рассчитавшись, уходит. Рахманинов разливает шампанское. Все берут бокалы.

Рахманинов. Я вам непременно отдам! Соня, тебе рано!.. Господа, вы видите перед собой человека, забитого обстоятельствами, собственной музыкой и алкоголем. К тому же обладающего паскудным характером. Но благодаря этой женщине (он оборачивается к певице) я забываю обо всем, что меня в жизни волнует, беспокоит! Она мне дает эти моменты — истинного блаженства! Надежда, она моя надежда! За Надежду!

Соня исподтишка глядит на Наташу, у которой бокал дрожит в руке, но бледное лицо выражает решительную твердость. Рахманинов, Слонов и Надежда выпивают до дна. Соня, посмотрев на Наташу, которая лишь пригубила бокал, храбро допивает вино.

Рахманинов (Соне). Ну, не дай Бог, тетя Вава узнает! Девочки, я деньги отдам завтра. Сегодня мне за уроки аванс выдается, я вам непременно завтра… Господи, я свой урок пропустил! (Он смотрит на часы.) Пропала жизнь!..

Рахманинов вскакивает, начинает лихорадочно одеваться.

Рахманинов (Слонову). Что ж ты мне не напомнил! Мне же сорок минут ехать!

Слонов (невозмутимо улыбаясь сквозь папиросный дым). Возьми лихача!

Рахманинов, накидывая свою шинельку и обматывая шею длинным замызганным шарфом, говорит сестрам.