По секрету всему свету

Вместе с моим клиентом мы еще раз перерыли опустевшую квартиру его бабушки, но, разумеется, не нашли драгоценной пары розочек. Впрочем, к чудесному возрождению брошки из пепла Андрей Рубиньш отнесся весьма скептически: ему казалось невероятным, чтобы бабуля, с которой у него с детства и до дня смерти старушки были самые доверительные отношения, могла скрывать от любимого внучка эту «страшную тайну». И главное — зачем? А еще невероятнее, что при всем при том кто-то другой, посторонний и чужой, мог узнать, что «Поцелуй розы» жив-здоров и хранится в скромной квартирке бабы Вари.

Я должна была признать, что в рассуждениях Андрея есть логика. Вместе с тем у меня не было никаких оснований не доверять как информации Гарика Папазяна, так и своему собственному гаданию, предупредившему о воровстве. Брошки нигде не было — значит, она была украдена. Но кем, черт возьми?! Ни Теймури Джафаров, ни его сопливая любовница Ирка этого не делали: у них в тот день были другие заботы. Хоть напрямую я Ирину не спрашивала, но все же выпытала тогда, за яичницей, что она и слыхом не слыхивала ни о Варваре Петровне Прониной, ни о брильянтах графов Галицких. Едва приехав домой в ту страшную субботу, полумертвая от ужаса и раскаяния, она забилась под одеяло у себя в комнате и стала ждать расплаты. Явился Джафаров (у них хватило ума добираться домой порознь), по-своему утешил «сладкую девочку». Потом дал ей снотворное — то же самое, которым они потчевали Манукяна, и вскоре отправился на службу.

Римма Гаджиева тоже не могла: у нее железное алиби. Но ведь сестренка Вероника зачем-то побежала к ней тогда, после напугавшего ее разговора со мной! По-моему, пришла пора спросить ее об этом еще раз: вдруг референт фирмы «Файл» со второй попытки окажется более разговорчивой?

И вот, спустя ровно неделю после первой встречи, в тот же самый час мы сидели в том же самом кафе с потолками под дерево и люстрами «под старину». Только теперь по правую руку от меня разместилась «группа поддержки» в лице Эндрю — Андрея Рубиньша.

— Верунчик, — ласково говорил последний, — даже я, профан в детективном деле, вижу, что ты темнишь. В чем дело, киска?

«Верунчик», «киска»… Пожалуй, он стоит этого «Эндрю», которым она его наградила! А я еще хотела когда-то стать с ним одним целым…

— Нет, я просто не понимаю, Эндрю! — Референтша забарабанила по столу пальцами с розовым лаком и надула розовые губки. — Сперва твоя пани адвокат, а теперь и ты… Что вы, собственно, от меня хотите?

— Ты же слышала, что спросила Таня: бабушка говорила тебе что-нибудь про драгоценную брошь «Поцелуй розы»? Ведь вы с ней прекрасно поладили, так что она могла…

— Андрей, я в конце концов могу обидеться! Я уже не помню, сколько раз говорила и ей, — она небрежно кивнула в мою сторону, — и тебе, что ни о каких брильянтах я ничего не слышала. Хватит меня доставать этим! Сам подумай: когда твоя бабушка могла рассказать мне что-то по секрету, если я была у нее всего два раза, и оба — с тобой?!

— Неправда, Верунчик. Во второй раз ты пришла к бабуле раньше меня — почти на полтора часа. После старого Нового года, помнишь? Мне пришлось тогда задержаться в фирме.

Верунчик саркастически улыбнулась, готовая разбить доводы противной стороны, но я опередила ее. Неожиданно на меня снизошло вдохновение.

— Послушай, Вероника! Может, хватит валять дурака, а?

Я, не торопясь, прикурила от зажигалки, поднесенной Андреем, затянулась — и только тогда продолжала, глядя прямо в ее вытаращенные глаза:

— Мне давно известно все, что ты можешь нам сейчас рассказать, и даже больше. От тебя я добивалась только чистосердечного признания, которое могло бы облегчить твою участь. Но, похоже, мне его не дождаться. Мое терпение на исходе. У тебя осталось, — я взглянула на часы, — пятнадцать минут на исповедь. Потом твой обеденный перерыв закончится, а я прямо отсюда отправлюсь в милицию и познакомлю следственную бригаду — Андрей этих ребят хорошо знает — с материалами, которые изобличают тебя с ног до головы. Ну так как — будем говорить или нет?

Дубровина молча смотрела на меня своим холодным рыбьим взглядом. Вместо нее заговорил обладатель еще одной пары выпученных глаз — голубых, как осеннее небо.

— Вероника, что это значит?!

— Эндрю, не слушай ее, она врет! — заверещала очнувшаяся секретарша, пардон, референтша. — Она не могла… То есть, я хочу сказать, у нее нет доказательств! Это все блеф!

— Блеф? Позвольте-ка вашу элегантную сумочку, маленькая врунья!

Не дожидаясь разрешения, я почти силой вырвала у нее из рук миниатюрную сумочку из коричневой кожи и, проигнорировав протестующие вопли хозяйки, ловко запустила два пальца в наружный кармашек, прихваченный застежкой. Затем продемонстрировала потрясенной публике крохотный — не более сантиметра — черный цилиндрик с «усами». Он чертовски напоминал таракана, но по глазам моих собеседников я увидела, что они уже обо всем догадались.