По секрету всему свету

Женщина, средних лет, очень полная, неопрятная, в выцветшем синем халате посмотрела на меня оценивающе и с удивлением. На голове у нее была косынка, из-под которой торчали рыжие кудряшки.

— Проходи сюда, — сказала она совершенно спокойно, точно это и ожидала от меня услышать.

Я зашла в такое-же грязное помещение, с зеркалом, на котором имелись закопченные трещины, точно зеркалу было сто лет. Рядом стоял деревянный стул. Тут же в углу имелись два электросушителя для волос. Возле плинтусов и, кое-где на полу, валялись волосы и клочки пыли. Двойные окна с решетками закоптились изнутри. Недалеко стояла эмалированная раковина с ржавыми потеками.

— Садись на стул.

Я, брезгливо уселась, озираясь вокруг.

— Химию на весь волос? — спросила женщина.

— На челку, немножко сзади и по бокам, — невнятно объяснила я. — Волос можно немного обстричь по кругу, совсем немножко. Только подлиннее.

— Понятно, — произнесла грубо женщина.

— А сколько это будет стоить?

— Не дорого…

Цена мне понравилась, и я стала ждать, пока женщина что-то доставала на пыльной полке. Какие-то бутылочки, мелкие бигуди…

Потом она распустила мои волосы, состригла несколько локонов и приступила к самому главному — химической завивке. Пока она работала со мной, подошли еще три женщины: две завиваться, а одна стричься. Они уселись напротив нас на стулья с электросушилками и стали внимательно смотреть. Я даже почувствовала дискомфорт, точно со мной производили что-то скверное и недозволенное моему возрасту. Но никто из них даже не спросил сколько мне лет. Да, я и выглядела на шестнадцать. Главное быть в этом уверенной. Может быть мастер тоже подумала, что мне шестнадцать лет. Или ей все равно, только бы платили деньги. От этих мыслей мне стало спокойней.

Следующие несколько минут я сидела в сторонке, тоже наблюдая за происходящим.

А когда мое время подошло, хозяйка сняла с моей головы бигуди и позвала к раковине.

Намылила мне голову шампунем и потянула под теплую струю воды. Вонючая гадость полилась с меня, даже запершило в горле и заслезились глаза. Я ойкала, а женщина меня успокаивала:

— Сейчас, моя хорошая, еще немножко.

— Как воняет эта химия.

— Да уж, это точно не ландыши. А теперь — на полотенце, вытрись и садись под сушилку.

Я засунула голову под электросушилку, похожую на купол, и почувствовала теплый ветерок. Стало приятно и даже захотелось спать. Только теперь я подумала об Андрее, который, возможно, удивится и обрадуется моему новому виду. А я вся такая красивая буду сиять от восторга.

Но, когда, я вылезла из-под купола и увидела себя в зеркале, настроение мое испортилось в доли секунды. На меня смотрел барашек.

«Нет, только ни это, — подумала я. — Это не я, это словно другой человек».

Даже лицо у меня стало каким-то смешным.

— Что нравится? — спросила мастер.

Все сидевшие улыбнулись.

— Да, уж! — только и сказала я.

— Что не нравится? Через неделю, после мытья, такой курчавости не будет, она немного сойдет. И будет очень красиво.

— Наверно, — растерянно проговорила я.

Расплатилась с мастером и вышла на улицу.

Сейчас главное — не попадаться никому на глаза.

Единственный человек, который меня увидел — это бабушка Олеси. Я проходила мимо ее дома, а она стояла возле ворот. Когда она меня увидела, то ее глаза сделались очень большими. Я кивнула ей головой и поторопилась, понимая, что теперь все узнают о моей прическе, так как эта старуха была местной сплетницей. И все про всех знала. Любила сообщать первые новости. Но баба Шура редко с ней общалась, старалась обойти ее стороной.

На скамейке тети Гути сидела Олеся и плакала. Когда она увидела меня, ее лицо окаменело и глаза стали большими.

— Только не говори, что я похожа на барана, нет, на овцу!

— Ты что, химию сделала? — проговорила подруга, сквозь слезы.

— Да, сделала на свою голову. А ты че плачешь?

— Меня мамка из дома выгнала… Она меня моей косой отлупила…

— Конечно, ведь ты не спрашивала у нее разрешение на стрижку.

— А зачем, это мои волосы, что хочу то и делаю, — захныкала Олеся.

— Да ладно, не плач, все наладится.

— А ты про химию спрашивала у бабы Шуры?

— Нет.

— Что теперь будет?

— Ничего не будет. Это мои волосы, — повторила я слова подруги.

— Конечно, — уже улыбнулась Олеся.

— Пойдем к нам, чай попьем… Ты давно здесь сидишь?

— Давно, тебя жду.

К моему счастью бабушки не было дома. Я сняла ключ с гвоздика, прибитого с другой стороны дома и открыла дверь.

Олеся погостила около часа и ушла домой.

Бабушке Шуре не понравилась моя химическая завивка. Я давно не видела ее такой злой. Она кричала, что моя мама ее, бабушку, отругает из-за недогляда за мной. Потом ее понесло совсем в другую сторону: я, оказывается, заболталась с мальчиками, особенно с этим Андрюшей. И что ей об этом рассказала бабка Олеси.

Я даже заплакала и, подойдя к умывальнику, стала мочить волосы. Потом собрала тугой хвостик повыше, так что часть химической завивки попала под резинку.

— Да ты что такое говоришь, ты с ума сошла! — крикнула я на бабушку. — Я не шалаболка, я порядочная.