По секрету всему свету

— Помощница к бабке приехала! Вот какая молодец! — громко говорила тетя Гутя, а на ее лице была та же ехидная улыбка, как и в прошлом году, и внешне тетя Гутя совсем не изменилась. — Как там мать поживает? — добавила она.

— Нормально все у нас, — ответила я.

— Садись, Гутя, — сказала баба Шура ласково.

— Нет, я на минутку заскочила поздороваться. Бабка каждый день только о тебе и говорила: «Вот скоро приедет Оля, и все будет у нас хорошо». Она тосковала, просила даже письмо вам написать. А вот ты, наконец, приехала. И правильно сделала. А то бабушка тут немножко захворала.

— Да все хорошо, Гутя.

— Ну ладно, я пойду, у меня дел много.

И плотная фигура женщины удалилась. В этот раз тетя Гутя показалась мне даже доброй и заботливой.

— Спасибо Гуте, она молодец, помогает мне… Когда я зимой слегла, она даже мне приносила поесть. И воду таскала, печь топила. Она мне как родная стала… Да что это я, ты же голодная. Я сейчас…

Баба Шура пожарила картошку, достала из холодильника кусок мяса, обжарила, принесла соленые помидоры из кладовки, и мы сели кушать. Я обожала бабушкину жареную картошку. Ну что, казалось бы особенного, картошка как картошка. Но у бабы Шуры она какая-то очень вкусная- превкусная, можно даже сказать, что она тает во рту. Удивительная картошка. Никто так никогда не жарил. Я не могла остановиться, ела и ела. Я чувствовала, что уже не лезет, но все ела. Перестала, когда сдавило в желудке.

— Ой, наелась до отвала, — выдохнула я, еле-еле переводя дух.

— Поешь еще, — заботливо проговорила бабушка.

— Нет, все! Фу! — я встала с табуретки и схватилась за тарелку с помидорами.

— Нет, нет, я сама уберу! — опять засуетилась баба Шура. А ты отдыхай.

— Хорошо, — обрадовалась я, так как почувствовала сильную усталость.

— Ложись, отдыхай, — произнесла баба Шура.

— Я немножко посижу. — Я села на стул в зале.

Когда баба Шура убралась на кухне, то села рядом. И только тогда она стала расспрашивать, как мы живем, как поживает ее дочка и зять? Как здоровье у Вари и Маши?

— Все у нас хорошо, — ответила я, а сама все думала, как бы мне поделикатней ускользнуть к Олесе. И не хотелось бросать бабу Шуру. Тут я увидела не довязанный носок на табурете с красивым рисунком «Ёлочкой» и очень удивилась, — какой красивый у тебя узор на носке?!

— Ох, вяжу понемножку… одним глазом вижу…

Молодые и здоровые люди эгоистичны. Они думают только о себе и не могут прочувствовать болезнь даже близкого человека. И меня тоже мало беспокоила боль бабушки Шуры, мои мысли были с Андреем: «Где он? Приезжал ли сюда? Говорил ли с Олесей?». Вот что меня больше всего беспокоило. Конечно, я любила свою бабушку и жалела ее, но в первую очередь думала только о себе.

— Ты посиди, а я до магазина сбегаю. Вон, телевизор посмотри, полежи на кровати… Отдыхай, — сказала бабушка.

— А может быть я пока до подруги сбегаю.

— Сбегай, — добродушно отозвалась она. — Ключ повесь на гвоздик…

— Хорошо.

Старушка переоделась в новое ситцевое платье, подвязала белый платок и ушла. А я закрыла дом и пошла к Олесе.

Возле забора было тихо. Собака Моська молчала. Я постучала в калитку, но ничего не изменилось.

«Странно, Моська что ли сдохла… Интересно, почему она не лает, даже не ворчит?»

Я постучала еще раз и крикнула: «Олеся! Олеся! Олесь!» Но мне никто не ответил.

Я пошла домой.

Этот остаток дня я провела с бабушкой. Она сообщила мне все деревенские новости, которые знала, а знала она немного, так как редко выходила на улицу. Потом, по моей просьбе, она начала рассказ о своей молодости.

А у меня вертелось в голове: «Надо бы все это записать. Ох, беда, я даже не взяла с собой ручку и тетрадь! Буду внимательно слушать, может запомню».

Когда она закончила, я спросила, не видела ли она, случайно, Андрея. Она ответила:

— Не видела, а может видела, просто не узнала. Но бабка его жива, а дед умер этой зимой. Он последний год вообще перестал выходить на улицу.

— Я деда Андрея видела очень давно, когда мы тут еще жили. И вот, он умер, — сказала я.

— Много было народу на похоронах. Может быть и Андрей приезжал. Я не ходила на похороны. Гутя была.

— Да, наверно, он приезжал, — произнесла я тихо.

На следующий день, после обеда я пошла к Олесе.

Из ворот вышла тетя Надя. Увидев меня, она нахмурилась, но нисколько не удивилась, точно видела меня вчера.

— Здрасьте, тетя Надя! А Олеся дома?

— Дома, — ответила она сердито, не поздоровавшись.

— Вы можете ее позвать? — растерялась я.

— Мне некогда, сама зови, — проговорила она и пошла.

Я зашла во двор. Было тихо. Моська была жива, она спала у себя в конуре. Я зашла в дом. В веранде приятно пахло духами и еще чем-то вкусным. Олеся сидела у себя в маленькой комнате и листала книгу.

— Привет! — крикнула я.

Она подняла взгляд и улыбнулась милой улыбкой. Олеся не изменилась, осталась такой же маленькой и полненькой. И прическа была та же, только вот челка была слегка обесцвечена. И из-за этого ее лицо стало миловиднее. Я улыбнулась и поздоровалась.

— Привет! — отозвалась она весело.

— Чем занимаешься?

— Читаю рассказы. — Она закрыла книгу и положила на стол.